– Спасибо.

И что теперь?

Я мог бы с ходу заговорить с ним, но он уже повернулся ко мне спиной, чтобы нажать на кнопку вызова лифта. Мы стояли бок о бок, но избегали открыто разглядывать друг друга. Я неотрывно смотрел на черную кованую решетку лифта. Внезапно в моей голове вспыхнуло воспоминание – ограда, за которой моя мать ждала наших визитов на кладбище Солей. Наконец, прибыла кабина лифта – шкатулка из стекла и лакированного дерева. Я пропустил его вперед. Он нажал на кнопку пятого этажа и вопросительно посмотрел на меня.

– Тоже пятый, – сказал я, одновременно пытаясь сообразить, как я буду выкручиваться из этой ситуации.

Он еще раз нажал на ту же самую кнопку, словно мой пятый этаж чем-то отличался от его собственного. Очевидно, что он никак не ожидал такого ответа.

– Вы к мадам Риппер? – спросил он.

На каждом этаже здесь было по две квартиры – справа и слева. Эта мадам Риппер должно быть и не подозревает, что живет на одной лестничной клетке с террористом.

– Да.

– Вряд ли она сейчас дома, в это время…

– Вот черт! Значит, мне придется прийти еще раз.

– Я мог бы ей передать что-нибудь…

– Нет, спасибо, это конфиденциально.

Он отвернулся и стал смотреть на лампочку, вделанную в потолок. Наверное, он принял меня за страхового агента или судебного пристава. Только бы он не начал меня расспрашивать.

Лифт остановился. И снова я дал ему выйти первым. Он сразу направился к своей двери и начал шарить в портфеле в поисках ключей.

Что касается меня, то мне следовало позвонить в квартиру мадам Риппер. Но что, если она дома? В отпуске, или болеет? Я позвонил.

Никакого ответа. Я позвонил еще раз. Снова ничего.

– Я же говорил, она еще не вернулась.

Он застегивал свой портфель и улыбался. В руке у него была связка ключей. Выбрав нужный, он вставил его в замок.

Я видел его склоненный затылок. Его желтую спину, вид которой был для меня непереносим. Сейчас он откроет дверь, войдет и закроет ее с той стороны. Второй раз он сбежит от меня.

Наверное, мой разум смог бы смириться с этой нестерпимой мыслью. Но не тело. То, что произошло дальше, для меня самого было неожиданным. Мое тело, помимо воли, бросилось к нему через лестничную площадку, как ядро, выпущенное из пушки.

Выбросив руки вперед, я ринулся с криком, который мне казался ужасным, но который, скорее всего, звучал только в моем мозгу. Я обхватил ладонями его голову и двинул ею о створку двери. Раздался страшный грохот. Он вертикально сполз на пол, как мешок, словно я перебил ему подколенные впадины.

Я склонился над ним. На нем даже не было крови. Видимо, удар был не настолько сильным, как я сначала подумал. Однако он был без сознания. То, что надо.

Я повернул ключ в замке, открыл дверь, втащил его за ноги внутрь и закрыл за собой. Наконец я мог вздохнуть свободно.

Хотя, оставалась еще одна опасность – жена. Или невеста, дети, сосед по квартире – словом, куча ненужных свидетелей, которые могут появиться в любой момент. Обычно считается, что террорист должен быть волком-одиночкой, но это не более чем миф. Я быстро обошел всю квартиру. Комнаты были почти пустыми, зато повсюду много разной электронной аппаратуры. Ни следа детей, никакой женской одежды в шкафах. Единственная кровать. Конечно, он холостяк. Если же его девушка вдруг заявится, придется импровизировать.

Впрочем, разве я уже не начал импровизировать? Нет, не думаю. Мне казалось, что я выполняю некую программу, заложенную в меня. Но заложенную мной же. Да, тот, кому я повиновался, кто бесстрастно управлял мною, в чьи руки я отдался целиком и полностью, слепо, отказавшись от собственной воли, был я сам.

В комоде я нашел пару перчаток. Я надел их и протер все, к чему я прикасался, включая связку ключей, которую я положил назад в портфель. В точности как в детективных романах. И как положено в детективах, я решил хорошенько допросить этого человека в куртке, как только он очнется.

Строго говоря, он уже не был человеком в куртке, потому что куртку я с него снял и повесил ее на крючок около двери, рядом с пиджаком из шерсти и непромокаемым плащом. Кроме того, я снял с него обувь.

Да, я его допрошу. А потом я снова его вырублю и уйду, оставив его наедине с его страхом и угрызениями совести. Если он заявит в полицию, меня все равно не смогут вычислить, ведь я не оставил следов, и никто меня не видел с ним. Да и в конце концов, разве такие люди, как он, обращаются в полицию?