– Отправляйся в мою комнату и готовь отчет, - распорядился Чубсо, слезая с лошади.

– Да, мой господин, - поклонился Митино.

– Я думаю, для охраны хватит и трёх соратников, - сказал чиновник Сабуро.
– Остальные пусть ждут.

– Как прикажешь, Чубсо-сей, - пожал плечами десятник.

Они плотной группой шли по замковым переходам. Придворные и слуги торопливо прижимались к стенам, освобождая дорогу знатной пленнице. Весь замок уже знал об аресте дочери Самозванца.

У лестницы в подвал соратники повернули направо. Чиновник едва не потерял свою свиту.

– Куда это вы?
– грозно окликнул он воинов.

– Прости, мой господин, - поклонился Сабуро.
– После смерти слуги господ Айоро старший соратник распорядился сажать арестованных тобой в отдельные камеры. Я лично буду отвечать за их сохранность.

Старший дознаватель хотел разозлиться, но быстро согласился с таким решением. Теперь, по крайней мере, будет с кого спросить.

– Почему не сообщили раньше?
– все-таки счел своим долгом повозмущаться чиновник.

– Прости, мой господин, - развел руками десятник.
– Ты так торопился.

– Показывай, где эти камеры, - распорядился Чубсо.

Они прошли мимо лестницы в тюремный подвал, прошли два поворота и уперлись в деревянную стенку, перегораживавшую коридор.

Один из соратников открыл дверь. За ней оказался небольшой тамбур с широкой лавкой.

– Зажги факел, - приказал другому воину Сабуро и, обратившись к чиновнику, добавил:

– Здесь будет стоять караул.

Принесли огонь.

– А это камеры, мой господин.

Чубсо увидел две низенькие двери с толстыми засовами.

Десятник открыл одну из них и махнул рукой Сайо, приглашая войти. Старший дознаватель шагнул следом и обомлел. В комнате с белеными стенами стояла большая чугунная жаровня, в крошечное застекленное окно под самым потолком светило солнце. У стены располагалась кровать с толстым ватным одеялом. Дальний угол закрывала бумажная ширма.

– Эт..это что?!!

– Она все-таки благородная девушка, Чубсо-сей, - ответил Сабуро с невинным видом.

– Она дочь государственного преступника!!!
– рявкнул старший дознаватель так, что окно жалобно задребезжало.

Десятник вздохнул.

– Кровать и ширму убрать! Хватит с нее и тюфяка!

– Как прикажешь, мой господин, - смиренно согласился воин.

– Жаровню унести!

– Здесь очень холодно, пленница может заболеть, - возразил на это десятник.
– Вот повезешь девчонку в столицу и делай что хочешь, а здесь я отвечаю за ее жизнь.

– А вдруг она устроит пожар?
– сбавил тот чиновник.

– В двери есть окошечко, Чубсо-сей, стража не даст ей навредить себе.

– Хорошо, - вздохнув, согласился старший дознаватель.

Все время их разговора Сайо смирно стояла у стены, щурясь от падавшего в окно солнечного света.

– Помни, мой господин Сабуро, ты теперь отвечаешь за ее жизнь, - со значением проговорил чиновник на прощанье.
– Никто не должен с ней разговаривать без моего разрешения.

– Караул предупрежден, Чубсо-сей, - заверил его десятник.

Со смешанным чувством старший дознаватель вошел в свою комнату. Митино сидел за столом, мрачно глядя на начальника. Перед ним сиротливо лежал наполовину исписанный лист.

– Ты еще не написал донесение Канцлеру!?
– кажется, у чиновника все-таки будет на ком сорвать раздражение.

– Приехал гонец, Чубсо-сей, - пролепетал писарь.
– Дарийцы разбили войско Хайдаро и взяли Нагаси.

– Что?
– переспросил чиновник.

"Материальный стимул - великое дело!" - Александра мысленно повторила одно из папиных изречений. Расширив пролом, она, наконец, добралась до кувшина.

Вода в нем казалась ей удивительно вкусной, а слежавшийся соломенный матрас мягким как перина. Алекс с гордостью взглянула на дыру в стене. По ее расчетам, на то, чтобы проделать такой лаз, ушло не менее трех часов. Раствор здесь оказался значительно крепче, чем в той новостройке, где брат приобрел в кредит квартиру.