Шрифт:
В дверь забарабанили.
– Я сейчас! – крикнула девочка, подталкивая возлюбленного. – Уже иду! Подождите, не надо так стучать.
Вполне натурально позевывая, она подошла к окну. Изза решетки на нее смотрели испуганные глаза смуглолицего мужчины в парике.
– Что вам нужно, господин? – строго спросила она на келлуанском языке.
– Ты служанка мудреца Тусета? – вопросом на вопрос ответил незнакомец.
– Да, – ответила Айри. – А в чем дело?
Пугливо оглянувшись, мужчина протянул ей сквозь решетку деревянный цилиндр.
– Вот. Мудрец велел положить это к твоему приданому.
– Что? – не поняла девочка.
– Ты глухая? – зашипел незнакомец. – Возьми и положи к своему долбанному приданому. Поняла?
– Поняла, – растерянно пробормотала Айри, принимая деревяшку. Это оказалось покрытое лаком колено бамбука, закупоренное деревянными пробками. Пока девочка его разглядывала, незнакомец исчез. Она посмотрела в окно и заметила темную фигурку, быстро удалявшуюся к воротам. Мужчина задержался возле могучего привратника, стоявшего у ворот возле ярко горевшего факела. Стражник взял чтото у него и с поклоном отступил в сторону. Келлуанин оглянулся и исчез в темноте переулка.
– Кто это был? – спросил Треплос.
Он уже выбрался изпод кровати и теперь с интересом разглядывал деревянный цилиндр в её руках.
– Не знаю, – растерянно пожала плечами Айри. – Какойто мужчина. Сказал, что он от хозяина. Сунул мне эту штуковину и убежал.
Парень взял футляр и осторожно потряс. Ничего кроме легкого шелеста.
– Интересно, что там?
Девочка опять пожала плечами.
– Давай посмотрим? – предложил поэт и, не дожидаясь ответа, подошел к столу. Отодвинув в сторону светильник, он стал осторожно вытаскивать пробку.
– Может быть не надо? – робко пробормотала девочка, по опыту зная, что ничего хорошего в чужих тайнах, как правило, нет. Одни неприятности.
– Брось! – отмахнулся Треплос. – Здесь же нет никакой печати. Мы только поглядим.
С этими словами он выдрал туго забитую пробку. Раздался негромкий чмокающий звук, и на столешницу упали свернутый папирус и клочок пергамента.
– Иероглифы! – фыркнул поэт. – Ты в них понимаешь?
– Нет, – облегченно вздохнув, ответила девочка.
– Жаль, – покачал головой юноша, убирая свитки в футляр и возвращая его Айри.
– Мне гребцы рассказывали, что один маг оставил тебе богатое приданое. Это правда?
– Ага, – лукаво улыбнулась девочка. – Я его получу, когда выйду замуж за того, кого выберу сама!
– Ого! – вскинул брови Треплос. – Покажи свое богатство?
– Пойдем! – согласилась Айри, беря со стола светильник.
В комнате слуг она, рисуясь, сдернула кусок старого паруса, подаренного Тусету Нароном.
Увидев два сундука, поэт присвистнул. Девочка открыла крышку и, подойдя к юноше, встала рядом, обняв его за талию.
В неровном свете масляного светильника тускло поблескивали тяжелые серебряные и золотые украшения, разложенные на белом льняном полотне, тонком как паутина.
– Но здесь не все мое, – вздохнула она. – Только треть.
– Остальное принадлежит магу? – спросил Треплос, с открытым ртом разглядывая драгоценности.
– Нет, – засмеялась Айри. – Это все Алекса. Вещи Тусета в другом сундуке, он стоит в комнате.
– Значит, гребцы говорили правду, – пробормотал пораженный юноша. – А я не поверил, думал, они смеются.
– Это правда, – заверила его девочка.
– Благие боги! – тихо пробормотал Треплос. – Сколько серебра и золота!
"Это ты еще не знаешь о "дыхании богов", – с гордостью подумала она, улыбаясь своим мыслям. А вслух проговорила:
– Здесь было больше. Знал бы ты, сколько пришлось оставить в Тикене?
– Почему?
– Забрали.
– Кто? – не отрывая взгляда от сундука, спросил юноша.
– Котас Минатиец! – фыркнула девочка, крепче прижимаясь к его плечу. – Он там самый богатый и могущественный горожанин.
Айри стала рассказывать, как жрец спас ее от замужества с Растором, как Алекс чуть не убил слугу Минатийца, а тот потребовал за это четверть их богатств.
– Но это несправедливо! – вскричал возлюбленный.
– Я знаю, – вздохнула она и потерлась лбом о его плечо. – Но у него много стражников, а за нас некому было заступиться. Хорошо еще хоть это оставил.