Шрифт:
– Вот и вам кавалер.
– Я с ним не хочу. Я не буду с ним танцевать!
– бесцеремонно объявила Лида.
– Лида, как не стыдно?! Ну полно, Лида, - убеждал Коля.
– Ну что же, если ей не хочется, - вступаясь за Лиду, сказал Лева.
Мальчик обиделся, а Луиза Карловна сказала Зиночке по-французски, что в первый раз видит такую невоспитанную особу.
– Мы с тобою, Лида, лучше совсем не будем танцевать. Так посидим лучше, - предложил Лева.
Усидеть на месте оказалось, однако, претрудно. Луиза Карловна играла мастерски: ее пальцы в золотых кольцах так и летали по клавишам и разыгрывали такие веселые польки, такие проворные вальсы, что ноги сами просились танцевать.
В залу пришел лакей и зажег по стенам лампы. Огни ярко осветили пестрые юбочки, резвые ножки и розовые веселые лица.
– Лева!
– заявила вдруг Лида.
– Лева, не могу я больше сидеть!
Музыка заиграла что-то веселое - скоро, скоро, скоро!..
Вместо ответа Лева схватил Лиду за руки и принялся кружить по комнате не вальсом, а полькой, мельницей, скоро, скоро, скоро... Лидины косы разлетелись, легкое платьице поднялось и задевало за спинки стульев, за головы Пети и Любы. Лева вертел ее все быстрей и быстрей. Все расступились, перестали танцевать и смотрели.
– Дети, что же вы?
– спросила, оборачиваясь, Луиза Карловна.
– Ах, Боже мой!
– вскрикнула она.
– Тише! Стойте! Вы ушибетесь, перестаньте сейчас! Какие ужасные дети!
Она насилу поймала за платье и рассадила Лиду и Леву по стульям далеко друг от друга.
Лида даже не могла сердиться. Перед глазами у нее плыли, мелькали стены, мебель, окошки, чьи-то толстые ноги и тоненькие ножки стульев, - голова кружилась. На нее опять напала безумная веселость, которая всегда оканчивалась так печально.
Лакей внес в залу десерт: целый поднос с конфетами, фруктами и другими сластями. Дети всей гурьбой подлетели к столу. На минуту все стихло. Только и слышно было, как рвались конфетные бумажки, щелкали и хрустели орехи.
– Петя, закрой глаза и открой рот, - предложила Люба.
– Зачем?
– Уж увидишь. Закрой и отгадай, что будет во рту.
– Конфетка, мармеладка!
– объявил, без ошибки угадав, Петя.
– Ну, теперь ты.
Люба зажмурилась и доверчиво разинула рот.
– Ай, ай! Тьфу! Фи, как гадко!
– говорила, выплевывая фантик, Люба.
– Петя... у, злой, гадкий! Он мне бумагу в рот сунул, - жаловалась она.
В зале было шумно и весело. Все что-то болтали, чему-то смеялись, перебрасывались конфетами, шелухой и фруктами.
– Еще играть! Опять играть!
– крикнула Лида и вскочила с места.
– В соседки!
– В рассмешки, в кухню!
– В рассмешки! Давайте в рассмешки. Я буду рассмеивать, - вызвался Лева.
Посреди комнаты сдвинулся тесный кружок.
– Вы кто будете?
– Ступка.
– А ты?
– Ухват.
– А ты, Лида?
– Сковорода.
– Сковорода, ступка, ухват, помело, кастрюля, чумичка!
– говорил, пересчитывая по пальцам, Лева.
– Сударыня! Позвольте узнать, что это у вас такое?
– Ступка, - ответила развеселившаяся, разгоревшаяся Зиночка.
– Ступка! Ну а это? Неужели тоже ступка?
– спрашивал Лева, указывая на медальон на шейке у Зиночки.
– Ступка, - выговорила Зиночка чуть слышно.
– Странно! Такая нарядная барышня - и на шее ступка. И здесь ступка?
– Ступ...
– не договорила Зиночка и залилась тихим тоненьким смехом.
Петю не пришлось и рассмеивать. Он насилу мог объявить, что он - помело, потом расхохотался, подавился конфеткой и насмешил всех до слез.
– Ну, теперь Лида, - объявил вслух, подходя к ней, Лева.
– Она - хохотунья, она ни за что не удержится, - заметила Зиночка.
– Вы так думаете? А вот увидим.
Лида крепко сжала губы.
– Лидия Васильевна, вы, если я не ошибаюсь, сковорода?
– Сковорода.
– Неужели же сковорода?
– жалобно спросил Лева.
– Сковорода!
– громко ответила Лида.
– Значит, и вместо лица у вас - сковорода?
Этот плут Лева!.. Он спрашивал так, как будто сейчас готов был заплакать, оттого что у Лиды вместо лица сковорода. Все оставили еду и, смеясь, смотрели на Лиду: удержится ли? У Лиды все жилки задрожали от смеха. Она поджала губы, собрала последние силы и крикнула, чтобы не засмеяться: