Окончательно потерявший способность хладнокровно соображать, Джеймс выпустил полный барабан прямо в морду "дикобразу", как раз повторявшему попытку. Надкушенный ботинок оказался на линии огня. Но пули наконец-то нашли цель - "снегобраз" выплюнул добрые поллитра крови, содрогнулся всем корпусом и замер.

* * * * *

– Все, это конец, - констатировал Хеллборн, так и не сумевший высвободить простреленную и прокушенную ногу из челюстей снегобраза. И даже если у него получится - остается проблема сломанных ребер. Черт, больно-то как! Да, это конец. Не будем строить иллюзий. Господи, как обидно. Сколько там оставалось? Километров сорок? И все впустую, и все напрасно. Грязная скотина, ну почему тебе не сиделось в твоем вонючем озере?!

И холодно, холодно. Это от кровопотери? Или просто альбионский мороз проникает через разорванную ткань комбинезона? Какая разница. Еще немного, и он уйдет в страну вечной охоты или как она там называется...

Господи, что за бред лезет в голову! Предсмертный? Скорей всего. Именно так он и должен выглядеть. Или нет? Откуда ему знать? Впрочем, и драконская лихорадка в свое время подарила немало ярких впечатлений; а вот в кабинете Стандера все произошло очень быстро.

Проклятый Стандер!... Но он действительно умер - не вернется, его опознали по целому набору особых примет, когда трофейный дирижабль отбуксировали в Маленькую Исландию. Не вернется.

А я? Я же побывал на берегах Стикса! Но меня все равно укусили за пятку. Какая ирония. Как можно было так ошибиться?! Не в первый раз. Но в кабинете Стандера все произошло очень быстро.

А теперь? Недостаточно быстро. Достаточно времени, чтобы спеть еще одну последнюю песню. Черт, я закончусь раньше, чем пафос.

...Когда на равнинах Афгана,

Как будто излишняя ноша,

Ты будешь с тяжелою раной

Своими забыт или брошен --

...допустим, здесь не Афганистан, но равнина присутствует, как и ранение. Два из трех!

Не плачь в бесполезной обиде,

Когда над чужими песками

Ты женщин афганских увидишь,

Идущих с кривыми ножами.

...определенно, женщин не хватает. Намибия, Патриция, Мэгги - иных уж нет, а те далече... Разве что старуха с косой. У англосаксонских народов Смерть мужского пола, но у великого множества других -- женского. Это он знает наверняка -- издержки образования. Вот интересно, какого пола была египтянская Смерть?...

Поймешь, что отмеряна мера,

Финала никто не отменит,

В глаза посмотри револьверу --

И спуск нажимай без сомнений.

...хорошая идея. И действительно, зачем тянуть?...

И с этим последним напевом,

Прямой и короткой дорогой,

Ступай, как солдат королевы,

На службу к Солдатскому Богу.

...патронов нет. То есть совсем нет. Чертов снабженец, всего две обоймы в аварийный ящик положил - курам на смех. На одну хорошую перестрелку. Жаль, один из парней пришел на перестрелку в собственном танке...

...неважно...

...все напрасно...

...за что мы сражаемся? Прекратите сражаться -- и тогда узнаете.

...еше немного -- и я буду знать.

...жди меня, Господин Солдат, я уже почти пришел...

...это ты?! похож - высокий, суровый и бородатый... но почему верхом на верблюдонте?!...

; Глава 47. Человек на верблюдонте

Кажется, ни одна из цивилизаций Земли не избежала этого феномена, и уж конечно Новый Альбион не стал исключением. В каждом человеческом сообществе находятся люди, которые плохо уживаются с другими людьми -- и тогда эти мизантропы спешат покинуть шумные большие города и даже тихие маленькие поселки, удалившись туда, где не только не ступала нога человека, но и вряд ли ступит в обозримом будущем.

– Я добровольно вызвался нести Закон в Холодные земли, - говорил Жерг Хазель, но Джеймс Хеллборн отказывался понимать его.

– Нести кому? Пингвинам? Снегобразам?! Здесь же больше никого нет!

– Как это никого?!
– возмущался Жерг Хазель.
– Ты же здесь!

– Случайность, - пожал плечами Хеллборн.

– Закономерность, - возражал отшельник.
– Все в этой Вселенной подчиняется единым законам, и только поэтому ты здесь.

– Я здесь потому, - усмехнулся Джеймс, - что кто-то нарушил законы. И не единожды.

– Или так, - не стал спорить старик.
– Все беды от того, что люди больше не уважают Закон. Единожды нарушив его, они настолько погрязли в грехе, что теперь уже не остановятся, пока не погубят себя окончательно. И только немногие спасутся.

– Аминь, святой отец!
– с неподдельным воодушевлением воскликнул Хеллборн (а что ему оставалось делать?)

– Не называй меня так, - нахмурился судья Хазель, - ибо я недостоин.