– У меня ручки нет, - жалобно сказал Вальтер.

– Возьмите эту, - Хеллборн спокойно нагнулся и вытащил авторучку из горла Дитриха.
– Только не надо снова бледнеть! И не вздумайте падать в обморок! Это будет договор, написанный кровью!
– расхохотался альбионец.
– Итак, начинайте писать. "Я, Вальтер Шелленберг, обер-штурман-фюрер..." и так далее.

– Оберштурмбаннфюрер, - машинально поправил Шелленберг.

– Вам виднее, - равнодушно отмахнулся Хеллборн, - перечислите все свои титулы и должности. Дальше. "Находясь в здравом и твердой памяти..." Или это формула из завещания? Вальтер, вы опять побледнели! "...добровольно вызвался сотрудничать с Юголландской секретной службой", именно так, герр Шелленберг, а вы не знали? Есть дружественные государства, но не бывает дружественных разведок! "В качестве оплаты моих услуг я получил от офицера ЮСС суперинтенданта Джейсона ван Хеллсинга" - что, вам не нравится мое звание?!
– "десять тысяч гульденов". Нет, не десять тысяч. Никто в это не поверит, потому что никто не платит агентам такие круглые суммы. Пусть будет двенадцать, нет, восемнадцать тысяч! Вы ведь дешево не продаетесь, Вальтер? Да, восемнадцать тысяч. Дальше. "Все. что я совершил, было сделано во имя рейха..." Нет, к чертовой матери рейх, лучше напишите: "Во имя великой белой расы!" Отлично. Теперь перепишите все начисто и распишитесь. Что такое? Вы не поставили в конце точку? Что это значит? "Тревога! Письмо написано под давлением!" Ха-ха-ха! Да какая разница, Вальтер? Пусть даже под давлением -- если оно попадет к вашим шефам, вам в любом случае не поздоровится. Вам больше никогда не будут доверять. Вашей карьере придет конец. Вам повезет, если вам позволят перебирать бумажки в архиве. Вы уж простите, что объясняю вам такие банальные и очевидные вещи. А если вы будете хорошо себя вести, мы даже заплатим вам восемнадцать тысяч гульденов. И это станет началом прекрасной дружбы! Вы расписались? Прекрасно. А теперь вернемся в Париж. Я должен успеть на очередной самолет. Меня ждут великие дела!

__________________________________

[1] - Фридрих Шиллер, "Коварство и любовь", перевод Н. Любимова. Акт 1, сцена первая.

__________________________________

продолжение следует

Глава 8. Лучшее время для охоты.

.......................................................................

Сумерки - лучшее время для охоты. Это знает каждый юголландец. Особенно полярные сумерки.

Складывалось впечатление, что на этой планете вообще не осталось красивых городов - и уж конечно, Анкоридж не стал исключением. Заснеженные горы на заднем плане - вот они действительно были красивы, и напоминали о родной Антарктике. А город - что город, серое и скучное убожество.

– Но мы зальем его яркими, веселыми красками, - сказал перед вылетом капитан Дайделюк, и Фамке охотно согласилась с командиром.

Наземная ПВО плюс тройка ржавых эсминцев, болтавшихся на внешнем рейде, были уничтожены еще штурмовиками первой волны, но в этот раз - в кои-то веки - американцы успели поднять истребители. И теперь многочисленные "Хеллкэты" и "Хеллдайверы" плясали в лучах прожекторов как бабочки, летящие на огонь. И пусть в них было сложнее попасть -- но их было проще убить. Нет, это не "летающая крепость", подумала Фамке, разрезав очередного противника пополам. Для "крепости" такая короткая очередь - слону дробина.

Они снова увлеклись - слишком быстро избавились от груза, и теперь играли с американцами в "кошки-мышки", совершенно позабыв, что тяжелый бомбардировщик для этого не предназначен. Что ж, честь и слава республиканским авиаконструкторам - они прыгнули выше головы, и "летучие юголландцы" - вместе с ними.

Сумерки - лучшее время для охоты, подумала Фамке, превращая четвертый по счету "хеллдайвер" в облако бесформенных обломков. На, получи! За Кинг-Конга! Фамке ненавидела этот фильм. Кинг-Конг умер за ваши грехи. А теперь настал судный день,

Но хорошего понемножку. Мы торчим здесь слишком много времени, даже я понимаю, что топливо на исходе, а командиру достаточно посмотреть на стрелку. Больше того, сержант ван дер Бумен вдруг поняла, что вот уже много минут не видела в небе ни одного дружественного самолета. Вот почему ей так легко стрелялось! Все наши ушли, почему мы до сих пор здесь?

– Стрелка почти на нуле!
– судя по голосу, второй пилот был готов заплакать. Салага, свежее мясо, поморщилась Фамке. Но это не значит, что он говорит неправду...

– Отставить панику!
– ответил капитан Дайделюк.

– Но мы не можем вернуться на "Джаггернаут"! Нам не хватит бензина!

– Заткнись, я сказал!
– рявкнул командир.
– Я знаю, что делаю! Всем стрелкам - прекратить огонь! Не стрелять! Это приказ! Глушить пулеметы! Подтвердить!!!

– Верхний хвост - принял... Задний хвост - принял... Левый спонсон - принял...
– прозвучали в наушниках немного растерянные и неуверенные голоса, совсем несвойственные юголландским авиаторам.

– Правый центр - принял, - столь же растерянно доложила сержант ван дер Бумен. Она была готова выполнить любой приказ, но это было что-то новое и необычное. Когда это Флот отступал?!

А самолет тем временем неожиданно накренился на левый борт - потом на правый - затем снова на левый... "Да он же покачивает крыльями!" - наконец-то сообразила Фамке. Международный сигнал капитуляции в воздушном бою! Что?.. Мы сдаемся? Какого дьявола? Из всех кораблей Воздушного флота именно на борту этого оказался трусливый изменник?! Нет в мире совершенства. Фамке потянулась к кобуре - наученная горьким опытом, она положила туда самый бронебойный пистолет, найденный в арсенале "Джаггернаута" - немецкий штурмовой "вальтер" калибра 26,5. Она даже зажмурилась от наслаждения, когда представила, как мозги предателя разлетятся по всей кабине. Но сержант Вилбренник вовремя перехватил ее руку.

– Дурочка!
– заорал старый товарищ.
– Ты что, не понимаешь? У командира великолепный план!

Она бросила на коллегу недоуменный взгляд. Глаза Вилбренника влажно блестели в тусклом освещении. Фамке шумно втянула воздух - и все поняла. Он чувствовал запах крови. Теперь и она чувствовала это. Большой крови. Все юголландцы чувствуют это. Все настоящие юголландцы.

Сумерки - лучшее время для охоты.

Фамке отвернулась от Вилбренника и вернулась на свой пост. По ту сторону плексиглаза виднелся одинокий американский истребитель. Должно быть, по левому борту и над хвостом висят другие. Они поняли и готовы проводить пленников на свой аэродром.