Паук поднес к ней лапу, похожую на волосатый фонарный столб, прикоснулся к спине девочки, и та прилипла. Затем он без лишних телодвижений переместил Аликс к себе на спину, где девочка отцепилась и упала.

– Спасибо, - вежливо сказала она, отряхнувшись от липкой белой слизи.

Паук вновь издал что-то вроде пароходного гудка и удивительно быстро засеменил по паутине. Аликс попыталась встать, но это была плохая идея, поскольку тряска не позволяла уверенно держаться на ногах. Тогда Аликс легла, все-таки ее измучило это небольшое приключение, а сейчас следовало любыми способами получить карту.

Девочка смотрела, как мелькает паутина, высоко-высоко, заменяя небо. Там ползали огромные черные кляксы таких же пауков, что вез ее, они что-то перевязывали паутиной, и Аликс поняла, что это сны. Лошадь не хотела стать такой жертвой, и девочка ее понимала.

Глаза начали слипаться. Аликс зевнула, и в тот момент, когда готова была уснуть, паук вдруг остановился. Девочка поднялась, потирая глаза, и увидела, что находится словно на арене Колизея, только вместо трибун тут было множество уровней со столами по кругу, и за каждым сидел человек с восемью руками. Все эти руки непрерывно двигались, как лапы перевернутого на спину паука. Аликс вспомнила, что ровно столько лап у пауков и есть. Во всяком случае, у большинства из них.

Каждый «паук» что-то быстро чиркал гусиным пером в бесконечных листах, а маленькие паучки бегали туда-сюда, забирали готовые листы и уносили их в щели, в тени, в трещины и просто в большой проход, через который громадный паук принес сюда Аликс.

На центральной трибуне расположился самый большой человек. На лице у него имелось семь глаз, больших и круглых, без век. Он так же, как и все, подписывал что-то, чертил, отправлял с паучками, только вот рук у него было гораздо больше, чем у других, и все они делали все так слаженно, как механизм.

От всего этого мельтешения рябило в глазах.

Аликс закончила изучать то, куда попала, и поняла, что никто не собирается обращать на нее внимания. Тогда она громко сказала:

– Здравствуйте.

Скрипение перьев, шуршание листов, беготня паучков - все замерло. Только руки главного продолжали что-то делать.

– Ты мешаешь, уходи, - не глядя, бросил он ей. Все, как по команде, вернулись к работе.

Листы появлялись на его столе пачками, он успевал и читать, и писать, а те листы, что ему, видимо, не нравились, комкал и съедал, почти не пережевывая.

– Прошу вас, мне нужна помощь.

– Ох, - человек схватился за голову сразу всеми руками, отчего стал похож на бумажный фонарик из ленточек-полосок.
– Разве ты не видишь, сколько у нас работы? К нам уже давно никто не ходит, потому что мы давно никому не помогаем. Ты не муха?

– Нет, я не муха.

– Очень жаль. Тогда бы у нас было полное право съесть тебя, а так - просто уходи.

– Я не могу.

– Ох, как же давно тут не было таких, как ты! Двенадцать лет спокойной работы, и вот на тебе - тишина закончилась. Уходи, - приказал многорукий, возвращаясь к кипам бумаг на столе.

«Тут были мои родители, была моя семья…» - догадалась девочка.

– А кто приходил до меня?

– Шум! Один сплошной шум. И ты шумишь.
– Он посмотрел всеми глазами на большого паука.
– Зачем ты привел ее сюда? Тебе заняться больше нечем?

Большой паук что-то прорычал и виновато замотал головой. Аликс погладила его, чтобы вина его была не такой горькой.

– Мне нужна всего одна минутка, - взмолилась девочка.

– Нет, шумишь, уходи.
– Руки его не замирали ни на секунду, продолжая писать, чертить, передавать и комкать.
– Пока стоит одинокий шпиль, у нас туча работы. Горы бумаг! Неужели не видно?!

– Его больше нет, - вставила Аликс, - я его утопила.

– Что?.. – осекся многорукий.

Все остановились и удивленно уставились на девочку. Каждое гусиное перо замерло, даже маленькие паучки застыли, став похожими на колючки, черные и мерзкие, и тоже очень удивленные.

– Я освободила стража, и шпиль ушел под воду со всеми дверями.

Многорукий недоверчиво хмыкнул, постучал по столу, и из него выдвинулся ящик. Сунул туда руку, и по ней побежали тысячи крохотных проворных паучков. Он что-то шепнул им, и они тут же устремились к выходу.

– Если ты врешь, то станешь мухой. Я переступлю это небольшое правило.

Аликс не ответила.

Паучки вернулись очень быстро. Они облепили стол и запищали, перебивая друг друга. От услышанного лицо многорукого удивленно вытянулось, но в следующую секунду он взял себя в руки и объявил:

– Шпиль пропал.

– Я его утопила, - гордо добавила Аликс.

– Она не врет, страж был освобожден, и пока шпиль выбирает нового хранителя, мы все можем передохнуть. Впервые за столько лет.