– Спрашивайте, спрашивайте, Леонора, не бойтесь.

– Этот вопрос может показаться вам кокетливым, да и просто глупым. И все-таки… Скажите, вы находите меня красивой?

Себастьян ответил не сразу. Он с трудом перевел дух и только после этого проговорил:

– Вы – прекрасны. Это вы, вы так не похожи на всех остальных людей. Вы будто явились из другого, чудесного мира, где вечно голубое небо, где каждый свободен, как король, где сердце ценится выше золота, где старики счастливы, как дети… Вы подобны звезде, в вас столько красоты и столько света! И вы… так же недосягаемы.

Леонора с большим вниманием слушала звездочета. Эта пылкая речь, казалось, нисколько не смутила ее.

– Недосягаема? – переспросила она, потом опустила взгляд и задумалась. – Но ведь звезды холодны.

– Это не так, Леонора. Это суждение людей несведущих, не верьте им. Вот послушайте, что написал когда-то мой дед Эразм Нулиус, он тоже был звездочетом:

Пусть звезды очень далеко,

Но это не холодные алмазы.

От них к нам, людям, тянется тепло,

Которое почувствуешь не сразу.

Увы, не каждому дано

Почувствовать их нежное тепло.

Леонора, улыбаясь, смотрела на Себастьяна.

– А вам дано? – спросила она.

– Дано, – коротко ответил Себастьян.

И снова девушка внимательно и прямо посмотрела в глаза звездочета, но, вдруг смутившись, отвернулась и принялась обмахиваться веером.

– Я вижу, что зря задала свой вопрос, – сказала она. – Как я и боялась, вы поняли меня неверно, но в этом виновата я, а не вы.

Себастьян заметно погрустнел.

– Простите, что невольно обидел вас.

– Что вы, Себастьян, вы меня нисколько не обидели и, надеюсь, никогда не сможете обидеть, ведь вы мой друг. Вряд ли я сегодня пущусь в пляс, но прошу вас быть моим кавалером.

– Счастлив служить вам, Леонора.

– Вы не слуга, Себастьян, вы друг. Уже забыли? Мы ведь не в волшебной стране, о которой вы говорили, – и Леонора тихо рассмеялась. – А теперь я хочу представить вам моих гостей.

Музыка стихла, и Леонора подвела звездочета к оркестру.

– Хочу представить вам лучшего дирижера из тех, кого мне доводилось встречать, – господина Мантиса.

Маэстро галантно поклонился. Он был хорош всем, разве что, как показалось Себастьяну, руки у него были длинноваты. Леонора указала на музыканта, нежно прижимающего к себе, словно ребенка, виоль д’амур.

– А это непревзойденный виртуоз маэстро Теттигон.

Облаченный в зеленое музыкант поднялся и поклонился столь низким поклоном, что чуть не достал чубом пол. Вслед за ним принялись кланяться гамбисты, лютнисты, выразили свое почтение звездочету и две валторны.

– Никогда еще Нустерн не видел такого оркестра, – восторженно заявил Себастьян. – Ваш оркестр, Леонора, – подлинное чудо!

Племянница бургомистра повернулась к залу.

– Те, что в центре, – продолжала она, – танцовщики Калоптерии. А наиболее нарядная среди них – известная танцовщица Калима.

– Какие у них удивительные имена! – сказал Себастьян.

– Они и сами удивительны.

Пауза между танцами тянулась недолго и как водится, вслед за аллемандой музыканты заиграли куранту.

– Я жду еще одну замечательную гостью, – промолвила Леонора. – Я получила известие, что она находится где-то в ваших краях, и послала ей приглашение. Вот только прибудет ли она?

Себастьян заметил, что лицо его возлюбленной омрачилось и в глазах блеснуло нетерпеливое ожидание.

– Не надо терять надежды, – подбодрил он Леонору.

– Спасибо, Себастьян, вы очень добры. А теперь представьте мне ваших именитых горожан, ведь я почти никого не знаю.

– Охотно, – согласился тот и повел Леонору по залу.

Тем временем между пожилыми горожанами, расположившимися вдоль стен и с удовольствием наблюдавшими, как танцует молодежь, прохаживался архивариус Бальтазар Букреус. Он подходил то к одной группе стариков, то к другой, раскланивался, заводил разговоры, слушал, что говорят о празднике. Наконец он очутился возле кресел, где среди прочих расположились бургомистр, ректор университета Нукс и цеховой мастер Том Глина.

– Господин бургомистр, позвольте поздравить вас с небывалым праздником, – учтиво поклонившись, сказал архивариус.