Шрифт:
Так вот в чем дело.
– Хочешь выйти со мной на ринг – договоримся там.
Он указал на держателя ставок.
– Я и не из этих.
Ван развернулся – эта игра в загадки ему уже надоела.
– Так чего ты хочешь?
– Прежде всего узнать, почему ты остановился.
– Он упал.
Стало нарастать раздражение.
– И что?
– Знаешь, ты начинаешь меня злить.
– Замечательно. Я как раз ищу человека с твоими достоинствами.
Это многое проясняло. Рядовой солдат с короткой стрижкой и сломанным носом. Скукотища.
– Таких, как я, навалом.
«Если не брать в расчет правую руку».
– Скажи вот что, – произнес белобрысый, – у тебя удален аппендицит?
Ван прищурился и положил ключи от грузовика обратно в карман.
– Сейчас произойдет одно из двух, и тебе решать. Либо уйдешь с дороги, и я поеду. Либо продолжишь болтать, и возникнут проблемы. Выбирай.
Белобрысый приблизился. Черт, от него забавно пахло. Вроде как… детской присыпкой?
– Не угрожай мне, мальчишка.
Голос прозвучал тихо, а тело приготовилось к действию.
Так, так, так… вы только взгляните на него. Настоящий соперник.
Теперь напрягся Ван.
– Тогда переходи к делу, черт побери.
– Аппендицит?
– Уже нет.
Мужчина улыбнулся. Отшагнул назад.
– Как ты насчет работы?
– У меня есть. И плюс эта.
– Да-да, стройка. И драки с незнакомцами за деньги.
– Честный заработок – что там, что тут. И как давно ты около меня крутишься?
– Достаточно.
Парень протянул руку.
– Жозеф Ксавье.
Ван не ответил пожатием.
– Не заинтересован я в тебе, Жоз.
– Для тебя, сынок, я мистер Ксавье. И конечно же, ты готов выслушать мое предложение.
Ван наклонил голову к плечу.
– А знаешь, я ведь как шлюха. Люблю получать деньги от психов. Так что, может, подкинешь мне бенджи [6] , Жоз, тогда и обсудим твое предложение.
Белобрысый лишь сердито взглянул на него, но Ван вдруг почувствовал приступ страха. Боже, с этим парнем что-то не так.
6
Бенджи – купюра в сто долларов США; на ее лицевой стороне изображен Бенджамин Франклин.
Когда мерзавец заговорил, его голос стал еще тише.
– Сначала произнеси мое имя правильно, сынок.
«Да плевать. За сотню баксов можно придержать язык даже для такого чокнутого».
– Ксавье.
– Мистер Ксавье.
Бледноволосый оскалился, как хищник.
– Произнеси это, сынок.
Повинуясь внезапному порыву, Ван открыл рот.
Но не успели слова слететь с губ, как перед глазами вспыхнуло яркое воспоминание – шестнадцатилетним, он ныряет в Гудзон. Зависнув в воздухе, он видит массивный подводный камень, о который вот-вот должен удариться, и знает, что ему не увернуться. Конечно же, голова столкнулась с глыбой, словно это было ей предначертано, словно его шею захлестнула невидимая петля, и скала тащила Вана куда-то… домой. Но все обошлось, по крайней мере в тот раз. Сразу после удара он ощутил сладкое спокойствие, словно исполнил свое предназначение. И он инстинктивно знал, что подобное чувство – предвестник смерти.
Забавно, но сейчас он ощущал ту же дезориентацию в пространстве. Этот мужчина с белым, как бумага, лицом олицетворял саму смерть, неизбежную, предрешенную, пришедшую специально за ним.
– Мистер Ксавье, – прошептал Ван.
Когда перед глазами появилась стодолларовая купюра, он протянул за ней четырехпалую ладонь.
Но знал, что выслушал бы предложение и без оплаты.
Уйму часов спустя Буч перекатился на спину и первым делом поискал глазами Мариссу.
Он увидел ее сидящей в углу комнаты, рядом с открытой книгой. Но Марисса смотрела не на страницы. Она уставилась на бледный линолеум, проводя по узору длинным, изящным пальцем.
Она выглядела до боли грустной и такой красивой, что у Буча защипало в глазах. Боже, он хотел перерезать себе горло от одной мысли, что мог заразить ее или поставить под угрозу.
– Лучше бы ты не приходила сюда, – прохрипел он. Девушка вздрогнула, и Буч сообразил, что слова стоит все-таки выбирать, – Я имею в виду…
– Я знаю, что ты имеешь в виду, – Ее голос прозвучал жестко, – Проголодался?
– Ага.
Он с трудом приподнялся в постели.
– Но я бы предпочел душ.
Марисса поднялась на ноги – плавно, словно туман, и Буч затаил дыхание, когда она подошла к нему. Боже, это бледно-голубое платье того же оттенка, что и ее глаза.
– Я помогу дойти до ванной.
– Нет, сам справлюсь.
Она скрестила руки на груди.
– Если попытаешься добраться до ванной самостоятельно – рухнешь и расшибешься.