Шрифт:
Свежий утренний воздух немного взбодрил меня, утро, наполненное светом и пением птиц, а также обществом возлюбленной, стало казаться прекрасным.
– Блум, я надеюсь, ты не станешь корчить из себя героя, и сразу скажешь, если почувствуешь себя плохо, - вдруг окликнула меня Бести.
– Неужели я настолько плохо выгляжу без грима?
– попробовал я отшутиться. Я не столько послушался совета Бести, сколько не смог себя заставить сделать что-то еще, кроме самого необходимого.
– Нормально ты выглядишь!
– Бести была не расположена шутить, - Просто я знаю мужчин: вы же никогда не признаетесь, будете молча геройски подыхать, вместо того, чтобы просто сказать, что нужна медицинская помощь. Думаешь, я не понимаю, что ты только из-за меня в путь отправился? Я знаю, что тебе неплохо было бы полежать еще несколько дней. Поэтому прошу - не доводи до последнего; как только почувствуешь слабость - сразу скажи мне, сделаем привал. Не приведи бог, грохнешься в обморок, я даже до ближайшего куста тебя дотащить не смогу!
– Хорошо.
Забота Бести вызвала у меня двоякое чувство. С одной стороны, недовольство: это я должен был заботиться о девушке, а не наоборот... С другой - когда девушка так беспокоиться, это ведь говорит о том, что она ко мне не равнодушна...
На отдых мы остановились гораздо раньше обычного. И мне даже не пришлось притворяться - слабость действительно дала о себе знать. Сойдя с тракта, мы расположились возле группы деревьев, дававших легкую тень.
– Блум, ты как? У тебя в глазах не двоиться? Предметы не расплываются? Сколько пальцев я показываю?
– Два, - ответил я на последний вопрос, - Ох, Бести, ну перестань, со мной все хорошо.
Пошевелив тонкими пальчиками мои волосы, девушка осмотрела рану на голове.
– На мой непрофессиональный взгляд, вроде подживает, - ее голосу не хватало уверенности. Я провел сам рукой по ране, и ощутил сухую корочку: действительно, ничего страшного.
– И зачем ты только такие патлы отрастил?
– недовольно произнесла Бести, - К ране присохли... Может, остричь?
– Не вздумай!
– я даже отодвинулся от нее на всякий случай, - Без грима я согласился ходить, хотя бы по деревням. Но дальше я не намерен портить свою внешность!
– Как знаешь, - вздохнула Бести, - Вот держаться за свою шевелюру что эльфы, что дроу...и этот туда же... А если подумать - проку ведь никакого! Мыть волосы надо чаще, сушить дольше, с распущенными шее жарко, для прически всякие шпильки-заколки нужны... Будь моя воля - я бы давным-давно постриглась...
– Остричь такую красоту? Бести, это вроде меня по голове ударили, а не тебя.
В очередной раз прикоснувшись к моему лбу (к сожалению, это никакая не ласка, она всего лишь проверяет, нет ли у меня жара...но...пусть проверяет...), Бести предложила:
– Ты лучше ложись, отдохни. Можешь даже подремать.
– Знаешь, моей голове было бы удобнее на твоих коленях.
– А вот мои бедные натруженные ноги так не считают!
– отказала она.
Девушка достала свой плащ, соорудив для меня подобие подушки. Я улегся (отдохнуть и в самом деле хотелось), но дремать не собирался. Вместо этого я прикрыл глаза, сквозь ресницы наблюдая за девушкой.
Она уселась чуть поодаль, опершись руками на согнутые колени, задумчиво покусывала травинку. О чем она думала, глядя в пространство? Иногда по ее лицу словно пробегала тень, и Бести хмурилась, качала головой. Потом ее лицо прояснялось, как небо после дождя, и легкая улыбка порхала на ее губах... Если бы я только мог сказать ей, какая она красавица! Если бы я мог обнять ее и целовать, целовать, целовать, и чтобы она тоже целовала меня! Только Бести не позволит... Отстранится, заледенеет...вырвется из моих рук. Как она умудряется почувствовать разницу? Фамильярные братские объятия или дружеский толчок плечом для нее в порядке вещей, но стоит мне проявить хоть каплю нежности... Кто же тебя так напугал или обидел, что ты не веришь теперь никому? О, добрая Богиня, как же мне объяснить ей, что ничего низменного или порочного в моем чувстве нет, мне просто хочется любовно и нежно заключить ее в объятия?!
К сожалению, Бести не разделяет моих чувств... Даже ее ласковая забота - всего лишь проявление милосердия к раненному... Прошло несколько дней с того момента, как мы покинули Дунвал, и Бести, убедившись, что в обморок я не падаю и сознание не теряю, вернулась к прежней манере поведения - в меру дружеской, но и только.
Мои попытки расспросить ее, даже просто навести разговор на ее прежнюю жизнь, безжалостно пресекались. Причем Бести нашла для этого безотказный прием и не стеснялась вовсю им пользоваться. А именно - она начинала петь. Каждый раз что-то новое, не слыханное мною раньше. Я даже заподозрил, что Бести сама сочиняет песни, настолько много их она знала, но девушка решительно отказалась от этой заслуги.
Так, разучивая новые песни, мы не спеша продвигались по наезженной дороге, ведущей к столице. Вскоре Бести обратила внимание на безлюдность тракта и постоялых дворов.
– Как-то странно: целыми днями на дороге ни души не попадается. Если не считать пары крестьянских телег... Это настораживает.
– Бойкая торговля начнется ближе к осени, когда селяне повезут собранный урожай в город, на ярмарку, - иногда мне кажется, что моя спутница даже простых вещей не знает, - Ну а купцы порожними тоже не ездят, пока все не закупят - в столицу не отправятся.
– Хм... я и не знала, что торговля тоже сезонная бывает...
– проворчала Бести себе под нос, - Конечно, пешком ходить полезно, да еще и в твоей приятной компании, но что-то мы уж слишком долго идем... Раньше я не думала, что в этом мире такие большие расстояния, и никакой транспортной инфраструктуры!
– Что?
– не понял я.
– Хотя бы регулярные дилижансы запустили между городами, что ли? Не заботятся правители о населении!
– Бести, ты же не в первый раз путешествуешь, - напомнил я. Или я (и госпожа Роза) ошибался, приняв ее за бродяжку?!