– Я, Терренс Грэм Грандчестер, обещаю любить тебя, Кендис Уайт Одри, в бедности и богатстве, здравии и болезни, до конца своих дней и пока смерть не разлучит нас, - отвечал он, зная, что это были важнейшие строки, которые он произносил в своей жизни.

Молодая женщина посмотрела на Терри, понимая, что теперь все ее планы, надежды, жилище, имя и целая жизнь будут связаны и пропитаны высокомерным благородным человеком, которого она однажды встретила в Англии. Он, который стал ее закатом и рассветом, был наконец связан с ней так, как никто другой. Кенди тогда почувствовала, что большое приключение в ее жизни поистине началось.

– Тогда от имени Святой Церкви я объявляю вас мужем и женой, - сказал священник, и пара не дала ему времени сказать больше, потому что жених не дождался разрешения поцеловать свою невесту. Но отец Граубнер не жаловался.

Впервые целуя свою жену, Терренс чувствовал, что освободился от тяжелого груза, который его плечи несли в течение долгих лет. Наконец, в руках с женщиной, которую он любил, он нашел свой истинный дом и мог отдохнуть душой.

Во время войны обычное дело, что бедные люди становятся нищими, а те, кто однажды были богаты, делают несколько шагов вниз по социальной лестнице, и иногда сталкиваются с различными экономическими проблемами, которые ведут их к банкротству. Это был случай Мадам Жильбер. Ее муж, богатый коммерсант, умер 15 годами ранее начала войны, и без его управления их богатство, благосостояние Жильберов драматично уменьшилось после 1914 года. Так что Мадам Жильбер, будучи дамой оптимистичной, решила использовать свой большой дом в качестве гостиницы, чтобы заработать франки, которые не могло обеспечить наследство ее мужа.

Дом Жильберов был построен в XVII веке. Он был в «предреволюционном» стиле с лучами дуба на потолке и толстыми каменными стенами. Резиденция располагалась в сердце «Quartier Latin» прямо на улице Mесье Принца, недалеко от Люксембургского Сада. Место было тщательно убрано, удобно и очаровательно, и Терри случайно выбрал его днем, когда покинул больницу. Тогда он никак не мог себе представить, что это будет место, где он и его жена проведут свою брачную ночь.

Когда один из посетителей вошел в дом в сопровождении молодой белокурой женщины, Мадам Жильбер, которая была за регистрационным столиком, как обычно, не сделала ни единого комментария.

После пребывания в качестве владелицы гостиницы почти четыре года в течение войны, она привыкла к таким сценам, и приняла их, как есть, самым естественным образом. Тем не менее, когда она ощутила особую ауру, окружающую эту пару, она не могла не вздохнуть, припоминая былые дни, когда она была безумно влюблена, как молодая женщина, которая поднималась по лестницу с великолепным румянцем, покрывающим ее белые щеки.

– Сделай этот момент для нее прекрасным, Божья Матерь, - сказала женщина, перекрестившись.

Соловьи монастырского сада,

Как и все на Земле соловьи,

Говорят, что одна есть отрада

И что эта отрада - в любви...

И цветы монастырского луга

С лаской, свойственной только цветам,

Говорят, что одна есть заслуга:

Прикоснуться к любимым устам...

Монастырского леса озера,

Переполненные голубым,

Говорят, нет лазурнее взора,

Как у тех, кто влюблен и любим...

Игорь Северянин

Комната была почти темна, лишь робкая свеча на ночном столике освещала место, которое внезапно показалось таким теплым, когда она вошла. Я медленно закрыл дверь и секунду подождал, прежде чем повернуться к ней лицом.

В тусклом свете свечи я видел, как она освободила волосы от белого банта, который носила, позволяя золотому каскаду невозможных кудрей опуститься на спину. Я столько раз мечтал об этом моменте, но вид женщины предо мной был за пределами моих самых диких грез.

Я оглядела спальню, и все, что я могла увидеть, казалось просто совершенным. Место было теплое и удобное, здесь было выдвижное окно с приятным видом оживленных улиц, которое утром позволяет солнечным лучам проникать в спальню. Слева был кедровый письменный стол с букетом красных роз. Кровать была накрыта вязаным покрывалом, представляющим собой настоящее произведение искусства. Хотя я не могла оценить эти детали на первый взгляд, настолько волнующейся и испуганной я была. Я никогда не была так напугана и счастлива в одно и то же время, как ощущала я в этот момент.

Я подошла к окну, повернувшись к нему спиной. Я не могла не принимать во внимание то, что по существу собиралось произойти между нами этой ночью... но кроме элементарных знаний, полученных в школе медсестер, я была абсолютно наивна. Как полагается вести себя женщине в таких ситуациях? Как я могла встретиться с такой близостью, если даже его поцелуи заставляли млеть и таять мое тело?

Пытаясь найти облегчение своему запутавшемуся разуму, я ослабила бант, державший волосы. Секунду спустя я почувствовала его руки на своих плечах, заставлявшие меня повернуться к нему лицом, и более я размышлять не могла.

Я покрыл расстояние между нами, и мои руки опустились на ее плечи. Когда я смог посмотреть на ее лицо, я заметил, что она застенчиво потупила глаза. До меня дошло, что это будет ее самый первый раз, и даже когда мысль переполнила мое сердце огромной радостью, меня это также и чрезвычайно взволновало.

Я не хотел напугать эту молодую сирену, которую обожал и желал со школьных времен, и которая невероятной и счастливой волею судьбы была моей недавно венчанной женой.

Я наклонил ее лицо, беря ее за подбородок одной рукой, используя другую, чтобы обвить ее крошечную талию. Я одарил ее легким поцелуем и сопротивлялся всеми своими силами, чтобы продолжать и наконец выпустить сокровенные желания внутри себя.