Даже, когда я не была на самом деле нагой перед ним, я так стеснялась в этот миг, что каждая частичка моего тела казалась неудобно несовершенной в моих глазах. Тем не менее, первые ощущения смущения исчезли, как только он нежно заставил меня посмотреть прямо на него. И я могла прочесть в его глазах, что он не был разочарован. Но долгое путешествие за пределы скромности только начиналось. Он вел, и я знал, что последую за ним туда, куда бы он взял меня.

С большим недоверием я смотрела на него, а он держал мои руки, кладя их себе на грудь.

– Пожалуйста, сделай это для меня, - попросил он. Я знала, что он хотел, чтобы я расстегнула ему рубашку, и когда он увидел мое ошеломленное выражение, он ободрил меня той самой озорной улыбкой, которая всегда заводила меня.
– Тебе ведь не впервой, моя милая медсестра, - пошутил он.

– Теперь это другое, - слабо возразила я.

– Действительно... но просто представь, что нет.

Я наблюдал, как она серьезно расстегивала каждую пуговицу на моей рубашке, всеми фибрами души наслаждаясь одним из самых эротических опытов, которые когда-либо у меня были. Вскоре я был наполовину обнажен, руководя ее ласками моего тела. Принимая ее застенчивые наступления на своей груди, я постигал, как профессионально она действовала все это время, пока заботилась обо мне. Я ощущал, что она также желала меня, но она была так очаровательно робка, что не могла избежать почти несходящего румянца. Странно, но ее застенчивость привнесла еще больше обольщения.

– Ты не представляешь, что ты со мной делаешь, Кенди, - хрипло простонал я.
– Ты околдовала меня, женщина. Что за чары ты на меня наложила?

– Я просто любила тебя, Терри, - нежно ответила она, пока ее пальчики медленно скользили по моему торсу и плечам, заставляя меня вздрагивать от ее касаний, - всем моим сердцем. Ни единого дня за эти годы я никогда не переставала думать, мечтать о тебе.

На этом месте я не мог больше сдерживаться и сгреб ее в свои руки, сжимая ее соблазнительные изгибы и требуя ее влажного рта по новообретенному праву мужа.

Мы упали на кровать и покатились, пока я не оказался на ней, своим весом сминая ее нежное тело. Мои руки были свободны от преград, которые еще сдерживали их прежде и начали исследовать мягкие линии ее географии, запоминая и отмечая в моих чувствах то, что мои глаза уже заучили наизусть с первого дня, когда остановились на ней. Я желал Кенди с тех пор, как увидел ее в тумане.

Той первой ночью после нашей краткой встречи я лег спать, думая о нежном диком цветке, с которым только что столкнулся. Никогда раньше девушка не казалась мне такой смелой и уверенной в себе, как эта невысокая блондинка с глазами, убивающими наповал своим зеленым блеском. Я помнил, как тонкий материал ее платья обтекал мягкие изгибы ее подросткового тела. Мой нахальный разум не мог не окунуться в мысли о радостях, что покрывало платье.

Той ночью я уснул, представляя, что раскрыл восторг ее наготы, требуя себе право на обладание всеми ее милостями.

Но теперь эта самая красота, с телом, более зрелым и великолепным, поскольку соответствовало полностью преобразившейся женщине, была в моих руках, ее дыхание учащалось и учащалось, ее руки неистово водили по моей спине и бокам, ее рот был открыт и отдан мне на жадное исследование.

Я мягко потянул ее, чтобы уложить на моем левом боку. Мои губы неохотно оставили ее лишь затем, чтобы атаковать с равной страстью ее горло; я жаждал этой сливочной длинной шеи.

Что происходит, когда Терри держит меня в своих объятиях? Я все еще не могу сказать, несмотря на годы... Я только знаю, что он становится хозяином чувственной игры своим соблазнительным касанием, и подсознательно я рада участвовать, следуя за ним.

Когда мы оказались на кровати, я чувствовала, что мы уже перемещаемся в мир, который я никогда себе не представляла. Теперь все было открытием. Ничто, что бы я ни читала или видела, не подготовило мой разум и тело для этой встречи кожи и душ. Он плавал по моей шее и горлу, пока не добрался до плеч, и я почувствовала, как он медленно опустил полоски шнурка моего лифчика. Вскоре он оставлял влажный след на моих плечах и обнаженных руках, а мое тело все дрожало. В то же время я ощущала его руки, бегущие вдоль моего тела, касаясь страстными ладонями и пальцами мест, которые раньше казались мне недоступными, придавая моим ногам и бедрам под нижней юбкой форму, как гончар глине.

Неожиданно он прервал свое страстное объятие, а его руки переместились вверх. Он поднял торс, и снова эти синие мечи его глаз проникли в мой дух с его взглядом. Он медленно развязал ленты, которые держали мою комбинацию, и затем я вспомнила, что это была последняя часть одежды, которая покрывала наготу моей груди.

Тогда мой рот достиг границы этих белых холмов, что оставлял непокрытым вырез комбинации. И тогда я понял, что она не носила корсет, как большинство женщин делало в то время. Я улыбнулся про себя от этого открытия. Моя веснушчатая девочка была мятежником даже в этих деталях, смело идя против общественных предписаний. И для меня, это простое открытие женского бунта означало, что красота ее высокой груди, которой я втайне восхищался в больнице, всегда скрытой под униформой медсестры, была результатом не тугого корсета, а ее естественным даром.

Моя рука не могла сопротивляться лихорадочному желанию, которым я так долго томился, наполнить мои ладони и пальцы соблазнительной грудью любимой женщины. В этот момент будто неземная радость распахнула двери и позволила мне увидеть золотые лучи небесной земли. Ее грудь была мягкой и упругой одновременно; она прекрасно подошла моей ладони, будто они были созданы друг для друга. Она застонала от удовольствия.

Моим рукам не потребовалось много времени, чтобы развязать шнурки комбинации. На мгновение я остановил свою дикую атаку ее тела, чтобы торжественно созерцать великолепное зрелище своих рук, раздевающих ее, поскольку бесценный вид ее обнаженной груди впервые открылся мне. Я заметил легкий след волнения на ее лице, и снова ощутил страх перед этой девственницей, которая была незаслуженно пожалована мне. Я взглянул ей в глаза и, держа ее нежное личико в своих руках, сказал ей: