– Господи, девушка!
– радостно воскликнула Кенди.
– Это то, что я называю даром небес.

– Ладно, ладно, - со вздохом отвечала Кенди, - предоставь последнее слово времени в этом вопросе, - согласилась она, но внутри желала всем сердцем, чтобы жизнь могла, наконец, вознаграждать Флэмми за все прошлые страдания.

Женщины спросили блондинку, не хочет ли она увидеть Ива, но она отказалась, думая, что было еще слишком рано для такой повторной встречи. Было лучше позволить зажить внутренним ранам молодого человека, прежде чем они могли вновь увидеть друг друга.

Кенди также рассказали о визите Терри в Париж, и испытала большое разочарование, когда поняла, что они могли бы поехать обратно в Америку вместе, если бы она получила увольнительную всего-то несколькими днями раньше. Она тогда предположила, что это снова была одна из пропущенных нежданных встреч, от которых они столько раз страдали в прошлом. Однако, она приложила все силы, чтобы ободриться, думая, что впереди у них была целая жизнь.

Позже, после пары коротких часов беседы Кенди поняла, что уже настало время уезжать, если она не хотела опоздать на поезд. Молодая женщина посмотрела на двух своих дорогих подруг, которые провели с нею почти два года хороших и плохих времен, полные слез, смеха, опасности, боли и радости.

Она не знала, когда сможет увидеть их снова; возможно, должно будет пройти много лет до этого момента, который, возможно, может и не настать. Эта последняя перспектива стала огорчением в ее сердце, потому что каждый раз, когда мы говорим до свидания дорогому другу, потеря оставляет пустое место в наших сердцах, которые не смогут наполниться приобретением нового приятеля.

Тем не менее, Кенди узнала, что отъезды и прощания являются частью человеческих жизней, которых мы не можем избежать, и с этим приговором она обняла напоследок двух подруг, желая им самого лучшего в последующие годы. Молодая женщина покинула Святой Жак, бредя по древним залам, и когда она миновала внутренний сад, ее глаза зацепили чудо крошечного цветка, который все еще сопротивлялся прохладному осеннему порыву.

Кенди взяла цветок с собой, вложив его в свой молитвенник, как последнюю память о стране, где она облегчила свои страдания, завела новых друзей, вернула потерянные надежды и еще раз встретилась с истинной любовью.

Кенди также поехала к Отцу Граубнеру, но он был уже в церкви в Лионе, так что она не могла повидать его в последний раз, и она подумала, что так лучше, потому что было бы очень трудно прощаться с человеком, которому она так обязана.

Наконец, первого декабря Кенди была в Ливерпуле, ожидая судно, которое отвезет ее назад в Нью-Йорк.

Джордж Джонсон стоял рядом с письменным столом своего босса, в то время как молодой человек подписывал бесконечное число документов. Перо Альберта царапало каждую страницу ритмичным темпом, и время от времени он посмптривал на дедушкины часы в большом кабинете, и на его чертах отражалось явное раздражение. В этот момент Джордж вспомнил, как 30 лет назад отец Альберта впервые привел его в этот же самый кабинет, чтобы начать инструктировать и вовлечь его в комплексный мир финансов и спекулятивного бизнеса. Уильям Одри был добрым и благородным человеком, полностью преданный своим предприятиям, которыми он управлял, движимый строжайшими моральными принципами. Мужчина наслаждался своей работой с такой страстью, что это было заразительно, и Джордж, изучив бизнес, как свои пять пальцев, приобрел тот же самый энтузиазм. Уильям Одри никогда не смотрел на часы, когда работал.

Альберт подписал последнюю бумагу и, опираясь на кресло, он вытянул длинное тело с вопросительным взглядом в глазах, который Джордж сразу понял.

– Да, сэр, - сказал мужчина, кивая головой, где уже было несколько серых прядей в гриве, в прошлом столь же черной, как самая темная ночь, - еще через несколько минут начнут прибывать главные акционеры.

– Знаешь, Джордж, - произнес блондин, - я думал, что ты помог мне во всей этой огромной задаче, но ты никогда не высказывал своего мнения о принятых мной решениях.

– Ну, Вы никогда не спрашивали, мистер Одри, - просто ответил мужчина.

– Теперь я это делаю, - ответил Альберт, - ты думаешь, что я поступаю правильно?

На бесстрастном лице Джорджа появился намек на улыбку, и, садясь в кресло перед Альбертом, он, наконец, заговорил:

– Вы знаете, сэр, я работал на Вашего отца, начиная с моей юности, и все время, пока я имел привилегию наблюдать его заключающим сделки и обдумывающим новые идеи об улучшении семейного бизнеса, который он, в свою очередь, унаследовал от своего отца, я всегда видел его полным энергии и энтузиазма. Он любил свою работу и наслаждался каждой секундой, проведенной в этом кабинете до того дня, когда он скончался. Однако, когда я вижу Вас за работой, несмотря на весь талант, Вы очевидно обязаны делать бизнес; я могу сказать, что Вы не наслаждаетесь этой работой, но переносите ее, как если бы это было наказанием. Разве я не прав, сэр?
– спросил мужчина, глядя прямо взгляд в лазурные глаза Альберта.

– Ты абсолютно прав, Джордж, - усмехнулся Альберт.

– Тогда, сэр, Вы не должны колебаться. Мистер Корнуэлл будет работать превосходно, потому что он точно такой же, как его дедушка.

Альберт улыбнулся, чувствуя себя лучше, поскольку понял, что мудрый человек, который был для него вроде старшего брата, одобрил его решения.

– Думаю, пора, - сказал Альберт, вставая.
– Давай предстанем перед ними всеми.

И с этим последним словом оба мужчины покинули кабинет и направили стопы в зал заседаний, чтобы посетить акционерскую встречу, созванную Альбертом.