Когда все разместились в палатке, чтобы отдохнуть от переживаний, которые преподнес им день, Кенди вышла наружу в надежде, что рассвет поможет ей успокоиться. Разве она могла уснуть в одежде Терри? Тем не менее, она не осмелилась переодеться в собственную форму, теперь, когда она нашла свои вещи… когда она чувствовала близость этого человека, несмотря на попранные принципы и приличия, которые не могли сдержать ее чувств к женатому, как она считала, человеку.

Робкие лучи восходящего солнца ласкали щеки Кенди, окрашивая их румянцем. Пурпур отбрасывал розовые и золотые тени на белоснежный ковер между деревьями. Ветер, свистящий в ветвях, казалось, повторял имя, которое она пыталась забыть. Кенди глубоко вдохнула морозный утренний воздух. Ее горло вдруг почувствовало странное раздражение, ставшее следствием лесного холода. Тем временем она словно ощутила внутренний толчок, спиной почувствовав его присутствие.

– Что ты здесь делаешь? – с непонятным раздражением в голосе спросил Терри.

Несмотря на огромный страх, Кенди нашла в себе силы обернуться и посмотреть в холодные глаза, в ледяной переливчатости изменявшие свой цвет от синего к зеленому. Когда-то давно она уже видела это выражение в его взгляде … Терри был зол на нее, но она не могла понять причину его гнева.

– Я не могла спать и решила посмотреть на восход солнца, - ответила она, опустив глаза, не в салах выдержать его глубокий пристальный взгляд.

– Я имел в виду не это, - резко бросил он. Его тон больно уколол ее. Она боролась с желанием броситься ему на шею и кричать о своей любви к нему, а он говорил так, будто она совершила преступление. Боль в сердце стала еще сильнее. Но Кенди прошла слишком много испытаний и выработала своего рода защитную реакцию. Именно она помогла ей собраться и храбро ответить на выпады Терри.

– А чего же ты ждал? – так же резко ответила она.

На этот раз Терри почувствовал покалывание в груди. Однако он был готов ответить:

– Что ты делаешь здесь, на этой войне, вдалеке от дома? Разве ты не видишь, что женщине здесь не место? Ты не могла остаться дома, с семьей? – ожесточенно воскликнул Терри.

Глаза Кенди широко открылись. Так это всего лишь нападки женофоба? В ней взыграла женская гордость. В конце концов, она не собиралась сдерживать негодование. Если кто-то выступал против женщин, Кенди всегда бросалась на их защиту, и, несмотря на ее любовь к Терри, он не стал исключением.

– Не думала, что ты так старомоден, Терренс! – сердито ответила она, не зная, что произнесла слово, разрывающее сердце Терри на части. Она никогда не использовала его имени при обращении к нему, начиная с ночи их первой встречи, предпочитая неофициальную форму. А теперь она бросила его с таким раздражением! «Терренс! – подумал он. – Значит, теперь ты зовешь меня Терренсом! Жизнь разбросала нас так далеко, что ты уже не помнишь, как называла меня раньше, любовь моя?»

Кенди так разозлилась, что не заметила вспышку боли, которая осветила глаза Терри. Напротив, она продолжала возмущаться:

– Возможно, ты не заметил, но мы живем в ХХ веке. Женщины доказали, что они способны работать где угодно, а я, позволь тебе напомнить, опытная медсестра! – выдвигала она свои аргументы.

Каждое слово действовало на Терри, как струя ледяной воды. Ведь он имел в виду совсем не это! Он лишь хотел знать, как этот грязный ублюдок, ставший мужем Кенди, мог позволить ей рисковать собственной жизнью и приехать во Францию.

– Я имел в виду не это! – отчаянно выкрикнул он, сожалея о своих словах.

– Неужели? – с иронией спросила она. – В таком случае, что заставило тебя требовать объяснений касательно моего присутствия здесь, Терренс?

«Она опять назвала меня Терренс!» - грустно подумал он, отвернувшись, что Кенди также истолковала превратно.

– Возможно, мне следует задать тот же вопрос, - продолжала она, выдавая страхи за его безопасность. – Что здесь делаешь ты, а, Терренс? Ради Бога! Ведь ты не солдат, ты… актер, художник! Зачем ты рискуешь жизнью в этой бессмысленной борьбе? Твое место не здесь.

– Это разные вещи! – Терри также захлестнула волна гордости. – Я здесь, чтобы защищать нашу страну. Это - вопрос чести, девушке не понять.

– Вопрос чести! Наша страна! – презрительно засмеялась она. – Ерунда! Это не вопрос патриотизма, это всего лишь дьявольский, безумный и глупый кошмар, созданный, чтобы успокоить амбиции политиканов и бизнесменов! – говорила Кенди с пылающим от негодования лицом, повышая голос. – Наивные юноши вроде тебя жертвуют самым драгоценным сокровищем – жизнью – ради этих богатых дураков!

– Вижу, ты осведомлена об этом вопросе, - насмешливо ответил Терри. К этому моменту они были настолько захвачены спором, что не могли остановиться.
– Но ты тоже поддерживаешь это безумие, раз ты здесь. Не так ли, моя дорогая феминистка? – он уже забыл, насколько приятно спорить с Кенди. Она была единственным человеком, с которым он мог поспорить и насладиться чувством этой кокетливой игры, которая казалась ему почти эротической.

– Даже слепой увидит разницу! – с пылом парировала она. – Ты спросил, что я здесь делаю, хорошо, я объясню, как пятилетнему ребенку, который сам не может понять этого. Я здесь, потому что Я МЕДСЕСТРА. Я получила образование хирургического ассистента. Я пытаюсь исправить то, что делает с людьми это адское оружие. Я здесь для спасения жизней, а ты – чтобы отнимать их, и я не вижу в этом никакой чести! – закончила она; ее щеки раскраснелись, а глаза в свете нового дня метали зеленые молнии.