Иногда боль, скрывающаяся на дне наших душ, поднимает голову и всплывает на поверхность. Днем голова обычно занята многочисленными мыслями, но едва наступает вечер, все дневные заботы уходят, уступая место вырвавшимся наружу чувствам и воспоминаниям. Те, кто принадлежит к немногочисленной счастливой части человечества, пребывающей в мире с собой, спокойно засыпают. Для остальных же ночной отдых лишь пора, которая погружает в царство бессонницы.

Терри это состояние было знакомо с детства. Он хорошо помнил привкус тех бесконечных ночей, когда его посещали самые мрачные, самые горькие мысли.

В те юные годы, во время его одинокой учебы в школе Святого Павла его тревожили мысли об отсутствующем отце, об исчезнувшей матери, о надоедливых сводных братьях и вечно недовольной герцогине. Потом его бессонница приобрела новый характер: вместо кошмаров и неприятных воспоминаний, ему грезились искрящиеся зеленые глаза той, что похитила его сердце. Но спустя годы даже эти прекрасные видения уступили место новым переживаниям…

Молодой человек любовался апрельской луной, когда из его груди вырвался глубокий вздох. Была полночь, и вокруг стояла чарующая тишина, прерываемая лишь тихим разговором двух солдат, стоящих на страже. Он прислонился к стволу, а его правая рука скользнула в карман. Стояла теплая звездная ночь.

«Смогу ли я когда-нибудь спокойно уснуть?» – размышлял он, играя на гармонике.

Шум твердых шагов, послышавшийся позади, затерялся среди звучания печальной мелодии. Эти мгновения одиночества, когда его губы ласкали серебряную поверхность, выдавая чарующие звуки из самого дорогого его сердцу подарка, были единственными минутами покоя в его мятежной душе. Лишь закончив играть, он заметил рядом с собой человека.

– Не можете уснуть, сержант? – спросил отец Граубнер, выискивая себе местечко на поваленном стволе.

– Да, - коротко ответил Терри, не желая завязывать разговор.

– Такое случалось и со мной… в прошлой жизни, - улыбнулся тот.

– В прошлой жизни? – смущенно переспросил молодой человек.

– Да, сержант, - отвечал священник. – Моя жизнь разделилась на две части: до и после прежнего Армана. Хотите услышать мою историю?

– Да, святой отец, хорошая история – это способ скоротать долгую ночь, - слегка заинтересованно откликнулся молодой человек.

Этот француз с немецким именем чем-то заинтриговал Терри.

– Когда я был в вашем возрасте, сержант, - начал священник, - я покинул Германию, где я вырос, и отправился учиться в Париж, но вместо этого я проводил время в пьянках и дебошах. Моими спутниками стали женщины, игры, неподходящие компании. Я потерял свою по-детски наивную веру, а жизнь разочаровала меня. Ничто не удовлетворяло меня, даже любовь молодой женщины, которую я не ценил.

– А вы ее любили? – осмелился задать вопрос Терри с глазами, засиявшими во мраке ночи.

– Теперь я в этом не уверен, сержант, - грустно ответил священник. – Она много раз умоляла меня покончить с разгульной жизнью, но я был слишком горд, чтобы признать свои ошибки. Я не хотел ни к кому привязываться и поэтому покинул ее. Я разбил ей сердце, хотя она этого и не заслуживала.

– Я уже слышал эту историю, - рассеянно заметил Терри.

– Да, к сожалению, эта история сотни раз повторялась со многими глупцами этого мира, - вздохнул старик. – Я продолжал жить, даже не вспоминая ее, пока она не вышла замуж за другого. Но я был слишком занят, чтобы о чем-то жалеть.

– А как вы оказались священником? – заинтересовавшись историей Граубнера, спросил Терри.

– Однажды ночью, когда я играл в карты, то ввязался в драку с одним из проигравших. В конце концов, он вызвал меня на дуэль.

– Настоящую дуэль?

– Да, сержант, настоящую глупую дуэль. В те времена дуэли очень почитались, но в результате я чуть не погиб, - серьезным тоном продолжал священник. – К счастью, Господь дал мне второй шанс, и я выжил. И эта страшная близость к иному миру заставила меня осознать пустоту моей жизни глубже, чем любые проповеди моего отца.

– И тогда вы решили принять сан, - подытожил Терри.

– Да, тогда. Никогда прежде я не переживал подобного. Я посмотрел на себя, думая, что вот-вот умру, и не пришел в восторг от увиденного. А когда понял, что моя жизнь еще не окончена, то пообещал тому, кто сохранил мне жизнь, что посвящу себя служению ему. И я не пожалел о своем обещании ни на секунду в своей новой жизни, - улыбаясь в бороду, закончил священник.

– А правда довольны своей жизнью, святой отец? – с сомнением спросил Терри.

– А почему вы сомневаетесь, сержант? – хмыкнул Граубнер.

– Вы не слишком соответствуете образу священника. Надеюсь, я не обидел вас, но я действительно так считаю, - прямо сказал Терри.

В ответ на замечание молодого человека священник разразился смехом.

– Молодой человек, - все еще хихикая, начал Граубнер. – А что вы подразумеваете под образом священника?

Настала очередь Терри засмеяться.