Шрифт:
В растерянности мы сидели в кабине и вдруг я хихикнул. Шеф подозрительно покосился на меня, но промолчал Приняв барскую позу, я начал с завыванием читать:
Зима. Пейзанин, экстазуя, Ренувелирует шоссе, И лошадь, снежность ренефлуя, Ягуарный делает эссе.Жеманные стихи пародии на Северянина в кабине военного грузовика, застрявшего в колхозных полях, звучали настолько дико, что шеф растерялся, пробормотал: «Бля…» и отодвинулся к дверце. Боец тихо дремал, положив шапку на руль.
Пропеллером лансуя в али, – продолжал я, – Снегомобиль рекордит дали, Шофёр рулит, он весь в бандо, В люнетках, маске и манто.– Вот она, погибель советской авиации! – глядя на меня, с отвращением сказал шеф, открывая дверцу. Я слышал, как он лезет в кузов, потом его шаги загрохотали по кабине. Я выпрыгнул на снег.
Высокий и тощий шеф, в длинной военторговской шинели похожий на Дзержинского, медленно поворачиваясь, вглядывался в темноту. Внезапно он что-то заметил, слез с кабины по капоту и приказал:
– Сидите здесь! Если через четверть часа не вернусь, сливайте воду! – и ушёл прямо в поле.
Я вернулся в кабину. Заметно похолодало. Я растолкал бойца:
– Лопата есть? Давай пороем под снегом, может, чего-нибудь для костра найдём.
Мы стали разгребать неглубокий снег вдоль обочин и натащили кучу промёрзших скелетиков каких-то растений. Я чиркнул спичкой, костёр пыхнул и стремительно прогорел, не дав тепла. Прошло 15 минут, потом ещё пять.
– Сливай воду! – приказал я водителю. Смысл этой затёртой фразы неожиданно дошёл до меня в её первозданной, суровой остроте. Под двигателем зажурчало.
– В ведро сливай, хоть руки погреем!
– А нету ведра, трщ старший лейтенант! – радостно доложил воин.
Внезапно машина осветилась. Я оглянулся. По снежным облакам мазнули два столба света и уперлись в наш КрАЗ, а потом послышалось натужное рычание. Из темноты вынырнул огромный колёсный трактор «Кировец» и подрулил к передку КрАЗа. Серый Гусь оживился, с грохотом выволок из кузова стальную трубу-водило, зацепил ею где-то в недрах трактора, и через несколько минут «Кировец» уже куда-то нас тащил. Вскоре показался металлический ангар, «Кировец» рявкнул гудком, и ворота ангара поползли в стороны.
В ангаре было полутемно, но зато тепло и пахло почему-то остывшей баней. Вдоль стен были расставлены какие-то сельскохозяйственные механизмы. Затащив наш грузовик на яму, «Кировец» вместе с шефом, который так и не вылез из кабины, уехал в противоположные ворота. Внезапно из каких-то дальних углов ангара появились причудливо одетые люди, повадками напомнившие мне морлоков. Морлоки, негромко матерно переговариваясь, обступили наш КрАЗ, открыли капот, слазили под машину. Откуда-то появились инструменты, и морлоки принялись споро свежевать грузовик.
Серый Гусь, как водитель, чувствующий ответственность за вверенную ему технику, сунулся было помогать, но главный морлок в стёганом ватнике и красно-белой спартаковской шапочке-петушке проворчал, что мы что могли уже сделали, и теперь с чистой совестью можем ложиться спать.
Я пригляделся. Вдоль стены ангара были проложены толстые трубы, обмазанные чем-то вроде цемента и обёрнутые металлической сеткой, а в углу поверх труб был сделан дощатый настил, на котором валялись брезентовые чехлы и какое-то тряпье.
С наслаждением стянув сапоги, я выбрал чехол почище, завернулся в него и закрыл глаза. Немедленно перед опущенными веками запрыгал длинный капот КрАЗа, зелёный приборный щиток, снежные, скучные поля по сторонам дороги, но скоро все куда-то уплыло, и я задремал. Спал я некрепко, но как ни странно, выспался. Сквозь сон доносились удары металла по металлу, бормотание морлоков и почему-то бульканье и урчание.
На рассвете меня разбудил шеф.
– Хорош клопа давить! Вставай! Сортир вон там, в углу за дверью, вода в кране на трубе, между прочим, горячая. Посмотри на столе, может, чего поесть найдёшь, и бойцу оставь, а потом поехали.
– А чего, машину починили? Здорово… Сколько заплатили, товарищ майор?
– Да нисколько… За самогонкой и закуской только вот съездил и пил с ними всю ночь, но я-то только пил, а они ещё и КрАЗ делали. Кстати, соляры налили полный бак.
Я оглянулся. Через грязные стекла в верхней части ангара пробивался утренний серенький свет, вокруг в странных позах спали морлоки, источая могучий самогонный дух. Я порылся в остатках закуски, но подумал и решил отложить завтрак до гарнизона.