Нет, как угодно, роман Гроссмана очень хорош, но в этой табели о рангах – слабина. Талант – природный дар и, есть он или его нет, не зависит от списка деяний, трудов. Кстати, Ньютон тоже был директором производственного предприятия (английского Монетного двора), почти тридцать лет был, и в иных условиях его могли так прижать спущенным сверху планом, что не до науки стало бы Ньютону, все равно гениальному.

Ну хорошо, про кого-то, допустим, твердо установлено, что он – талант. Ну послушали, прочитали о нем, о его достижениях – интересные, допустим, узнали истории, – а дальше что?.. Принять все это к сведению, проникнуться уважением к герою?

Другое дело, если можно воспользоваться его опытом. Но для этого надо выявить, описать метод или хоть что-то последовательное, по которому бывает, что одинокий герой находит дорогу там, где в бессилии, в отчаянии останавливаются тысячи специалистов, целые институты и конструкторские бюро.

Я попробую сейчас рассказать о довольно сложных сторонах конструкторской деятельности, обобщить их «по Бартини». Их не определишь исчерпывающе словом «талант», да и в единый метод решения инженерных задач, в какую-либо систему, по-моему, не уложишь. Назовем лучше их «некоторыми умениями», так будет правильнее. В той или иной степени ими владеет любой инженер, как, наверное, и вообще любой творческий человек. В делах Бартини, в путях к инженерному успеху, которые он находил, эти умения очень заметны, наглядны, но то же самое можно увидеть и в истории машин Лавочкина, Поликарпова, Туполева, Ильюшина, Антонова… Иногда и специально разглядывать их не требуется, так как сами же конструкторы о них рассказывают: сошлюсь в подтверждение на журнал «Вопросы психологии» № 5 за 1973 год, на опубликованную там беседу с А.Н. Туполевым о процессе его работы.

Первое умение, пожалуй, самое простое – умение из множества условий задачи отобрать главные, а остальные отбросить. Держать их в уме наготове, на всякий случай, но в расчет сразу не включать. Это резко сокращает число возможных ответов, порой превращает неразрешимую задачу в элементарную. Если комиссия, изучавшая возможность создания тяжелого дальнего сверхзвукового самолёта, перебрала, как считалось, все мыслимые схемы атмосферных летательных аппаратов, управляемых человеком, то Бартини – один! – физически не мог повторить за ней такой поиск, не мог рассмотреть все подряд возможные схемы, одну за другой. Значит, он должен был исходить из какой-то иной логики, более строгой и экономной. Как в математике, в комбинаторике: если, например, в задаче имеются десять элементов, десять влияющих на решение факторов, то по школьной алгебраической формуле число перестановок из них – больше трех с половиной миллионов. Чтобы последовательно оценить столько возможных решений, одному исследователю не хватит жизни. Но если пять элементов из десяти отбросить как имеющие малое значение, то оставшиеся пять дадут уже только сто двадцать перестановок-решений. Можно приступать к оценкам!

Второе – умение приложить общие закономерности диалектики, в частности о единстве и борьбе противоположностей, к конкретным научным и техническим задачам. Что важнее в технике, в авиации: количество или качество самолётов, скорость машины или дальность, живучесть или простота, легкость конструкции или ее технологичность?

Разумеется, все это важно. Но на практике мы здесь обычно чем-то пренебрегаем ради чего-то, идем на компромиссы.

 – Разумеется, – согласился в одном таком споре Бартини. – Только, предположим, вы получили квартиру – новую, очень хорошую. И газ там есть, и центральное отопление, и ванная, и телефон, и лифт, и метро рядом. Что еще? Ах, да: кран с горячей водой… И вот, предположим, вы приходите сегодня домой. Жена ваша сидит дома в кресле, гладит на коленях кошку, листает журнал. И вдруг вскакивает и кричит: «Едем! Немедленно едем вон отсюда!»

В чем дело? Оказывается, она прочитала в журнале, что в соседнем с вами районе построен дом еще лучше вашего: с электроплитами на кухнях и с балконами-лоджиями.

Что вы скажете жене? Вы скажете: «С ума ты сошла! Живи, где живешь, сиди в своем кресле!»

Но, допустим, завтра вы приедете на завод и там узнаете, что где-то, неважно где, ну пусть в Швеции, испытан истребитель лучше вашего, вообще-то очень хорошего, – что вы тогда сделаете?

Оставите все как есть? Нет! Можете свой выбросить на свалку: он больше никому не нужен…

Каждый разговор с Бартини, и с кем бы он ни говорил, начинался, сколько я помню, с таких вот примеров и образов, проще которых вроде бы не придумаешь. Или перемежался ими. В первое время даже досадно бывало: зачем они ему? И казалось, что, стоя где-то на очень высокой ступени знаний, технического и жизненного опыта, он оттуда не видит разницы между каким-нибудь школьником и все же специалистом, поэтому иной раз неправильно учитывает возможности собеседников.

Кто так думал, досадуя, – ошибался. Никогда Бартини никого не поучал; наоборот, выстраивая свою логику, ждал, уверен был, что у кого-то она другая, приглашал возражать ему. И как раз для этого от самых элементарных понятий, общепринятых, подчас просто житейских, о которых спорить нечего, постепенно, но обязательно приводил разговор к понятиям все менее и менее очевидным. Такой у него был излюбленный прием в полемике, и весьма действенный. «Отработает» один пример, найдет два-три других, примется подходить к вопросу с разных сторон, ни на секунду притом не упуская из виду главный, сложный предмет обсуждения, стараясь этот главный предмет – далеко не бесспорный, если назвать его сразу, – сделать таким же ясным, по крайней мере в постановке, как и простейшие житейские понятия.

Вот как в конечном счете он подытоживает первые два умения в одной из своих специальных работ: «При решении поставленной задачи необходимо установить сколь возможно компактную факторгруппу сильной связи, определить факторы, которые играют решающую роль в рассматриваемом вопросе, отделив все второстепенные элементы. После этого надо сформулировать наиболее контрастное противоречие «ИЛИ – ИЛИ», противоположность, исключающую решение задачи. В математической логике такое уравнение… пишется так… Решение задачи надо искать в логической композиции тождества противоположностей… «И – И».

То есть во всяком случае в ответственных ситуациях, к которым относится и большинство авиаконструкторских, надо выбирать не крайние решения «ИЛИ – ИЛИ», одинаково неприемлемые (разве что для рекордов приемлемые: для рекорда только скорости, или только дальности, или только высоты и т. д., поскольку в них максимально улучшается лишь один какой-нибудь показатель машины в ущерб всем остальным), – а «И – И»: самолётов должно быть И достаточно, И они должны быть по всем основным характеристикам, не по одной какой-либо, намного лучше, чем самолёты возможного противника.