Перед его мысленным взором продолжали развиваться события: теперь расстояние до планеты уже измерялось километрами, а не световыми единицами. Капитан Брейсер поставил боевой звездолет на широкую спиральную орбиту вокруг желто–серой планеты, снова провел наблюдение, пригляделся прислушался и удивился

Ничего. Звездолет пролетел прямо над станцией и послал ей идентифицирующий сигнал — никакого ответа.

Медленно прошли шесть часов. Затем, еще семь. Восемь. Они провели на орбите целый стандартный день, не заметив ни вражеской активности, ни признаков того, что неприятель захватил автоматический пост.

В конце концов, Капитан Брейсер, преодолев свои страхи и сомнения, и отдал приказ о посадке линейного боевого звездолета “Креси”, чтобы разобраться с произошедшим на месте.

Корабль развернулся на сто восемьдесят градусов и на мгновение включил ядерный двигатель в направлении противоположном его движению по орбите. Вниз. Корабль вошел в желтые ядовитые пары, которые служили этому миру атмосферой и стал спускаться к пустынной поверхности, на которой стояла станция наблюдения.

Осталось сто километров. Потом, пятьдесят. Двадцать. Десять. Пять. Один.

Звездолет повис на гравитационных лучах в километре над станцией и снова стал всматриваться и вслушиваться. Все то же самое. Ничего.

— Сядем вон там, — сказал капитан своему первому офицеру, указывая на посадочную площадку в нескольких сотнях метров к западу от молчащей станции.

— Есть, сэр, — ответил первый офицер. Он нажал на кнопки на пульте управления, отдал распоряжения, и корабль снизился.

На высоте пятьсот метров от поверхности линейный боевой звездолет “Креси” снял защитные экраны.

Когда он был на высоте четыреста метров, взлетели торпеды джиллов.

Из десятков мест вокруг молчащей станции, опираясь на столбы разрушенных атомов поднялись зловещие черные цилиндры, неся в себе смерть для экипажа “Креси”.

— Поставить экраны! — закричал Брейсер. — Уходим отсюда! Все энергетические пушки — на уничтожение торпед!

Торпеды двигались с субсветовой скоростью и на низкой высоте, но все же их скорость была достаточно высокой, и когда они набрали скорость, проследить за ними взглядом было невозможно. Капитан Брейсер и остальные члены команды не видели торпед, но с этим справлялись лазерные радары, наводящие на них энергетические пушки.

Включился двигатель корабля. Звездолет вздрогнул, рванулся перед и вверх, прочь от планеты и настигающих его торпед. Люди на борту ощущали перегрузку даже несмотря на включенные гравитационные компенсаторы.

Но торпеды двигались быстрей, и хотя лазерные сканеры находили, а энергетические пушки уничтожали их, времени было недостаточно, чтобы уничтожить их все.

“Креси” уже вышел из атмосферы, когда одна из торпед настигла его, взорвавшись где-то по середине корабля мегатоннами ада. Силовые экраны к тому времени были уже подняты, но еще не достигли своей номинальной мощности, поэтому, хоть они и отразили основную часть энергии взрыва от звездолета, защитить корабль они не смогли. Оболочка звездолета была пробита, а людей и воздух всосал в себя наполненный радиацией вакуум.

Еще не успев подняться с палубы, куда бросил его взрыв, Капитан Брейсер понял, что ждет их выше, за пределами атмосферы, под палящими лучами UR-399–72: боевой звездолет джиллов, доселе где-то спрятанный и не обнаруженный, выдвигался теперь на удобную позицию для последнего удара.

Линейный боевой звездолет “Креси” жестоко пострадал, но он еще мог сражаться. Он мог хорошо расплатиться с джиллами за свое разрушение, расплатиться сполна.

Брейсер прокричал приказ, и на экране монитора увидел, как из гибнущего звездолета вырвался целый рой плазменных торпед, которые, осветив своими двигателями черноту космоса, рванулись в сторону неприятельского корабля. Увидел он, также, ответный залп торпед и энергетической пушки противника.

Увидел он и плазменную торпеду, которая прорвалась сквозь защитные экраны “Креси”, когда торпеды стали взрываться возле вражеского корабля, разрывая его на части. “Креси”, в свою очередь, тоже стал разваливаться на части. Но Брейсер смотрел только на торпеду, изображение которой отпечаталось на мерцающих и гаснущих экранах, которая продвигалась к нему уже сквозь оболочку корабля, прожигая на пути керамику металл и парастекло. Он почувствовал ее жар — ужасный, невыносимый, почти звездный жар. Затем он увидел, как пол под ним накаляется сначала докрасна, потом добела, как огонь поднимается по его телу, сжигая по пути его члены. После этого своими глазами он не видел больше ничего.

Он не помнил, как из потайных углов выскочили стоящие наготове роботы, которые схватили его изувеченный труп и сунули его в охлаждаемый жидким гелием гроб. Он тогда был уже мертв.

Одна тысяча восемнадцать. Одна тысяча девятнадцать. Одна тысяча двадцать.

Разбитый, почти нацело уничтоженный корабль джиллов потихонечку направился туда где джиллы чинят свои поврежденные корабли и лечат их изувеченные команды. Полуразрушенный линейный боевой звездолет “Креси”, на борту которого остались лишь роботы и трупы людей в анабиозе, лег на довольно стабильную орбиту вокруг четвертой планеты UR-399–72 и оставался там до тех пор, пока его там не обнаружил другой звездолет с Адрианополиса. Все, что осталось от команды “Креси” было перенесено на борт пришельца и доставлено на Адрианополис, где части из этих людей, так же как и Абсолому Брейсеру, было возвращено некое подобие жизни.