— Эта справка устарела. Три года назад в Музей искусств Грузии обратилась восьмидесятисемилетняя Нателла Арсентьевна Дадиани, вдова Галактиона Дадиани — прямого потомка князей Дадиани. По ее заявлению, «Перстень Саломеи», начиная с 1921 года, хранился в их семье как фамильная реликвия. Опасаясь за сохранность реликвии, ни Галактион Дадиани, ни его жена никому об этом перстне не говорили. Умирая, Галактион Дадиани попросил жену, если она сочтет нужным, сообщить о местопребывании «Перстня Саломеи» государству. Нателла Арсентьевна сделала это три года назад, согласовав этот вопрос с сыном. И она, и сын считали, что «Перстень Саломеи» должен принадлежать народу. Нателла Арсентьевна умерла, а ее сын, Вахтанг Галактионович, попросил оставить перстень у него, как память о родителях. Таким образом, у «Перстня Саломеи» сейчас два владельца: Вахтанг Галактионович Дадиани и Музей искусств Грузии. Справку же в каталоге музей, по понятным причинам, решил пока не менять.

— И где живет этот Дадиани?

— В Тбилиси. Улица Базалетская, три. Пятьдесят пять лет, жена, взрослый сын.

— Как отзываются о нем тбилисцы?

— По их словам, с ним все нормально. Заслуженный врач республики, работает заведующим отделением детской больницы. В поле зрения ОБХСС не попадал.

— Может, этот Дадиани кому-то передавал перстень? Скажем, на время? Они спрашивали?

— Спрашивали. По словам Дадиани, «Перстень Саломеи» ни разу не выходил из его квартиры. Перстень хранится в специальном сейфе. Ключи от сейфа есть только у самого Дадиани и у ответственного сотрудника музея. Причем Дадиани, по его словам, довольно часто смотрит на перстень. Последний раз сейф открывали сегодня, после нашего сигнала, в присутствии работников милиции и эксперта.

— И что, все в порядке?

— В абсолютном. Перстень на месте. Его подлинность была удостоверена владельцем и экспертом.

Вопросы у меня иссякли. Я молчал, обескураженный.

Если «Перстень Саломеи» не выходил из квартиры Дадиани, получается, что Гогунава не имел никакого отношения к подлиннику! И Челидзе тоже не имел. Выходит, Челидзе руками Джомардидзе убил Гогунаву, чтобы завладеть копией? Не слишком ли много копий? Первая у Гогунавы. Вторая у Пэлтона. Третья изготовленная Лолуашвили для Чкония. Четвертая — найденная таможенниками в тайнике на «Георгии Гулиа», пятая — изъятая у Челидзе из шкатулки. Пять копий и все изготовлены без подлинника? Ерунда какая-то. Допустим, третья копия, изготовленная Лолуашвили для Чкония, и есть одна из тех, которые мы нашли сегодня. Значит, всего было четыре. Все равно многовато. Копии множились, а подлинник все это время лежал в квартире Дадиани? Лолуашвили, по его словам, работал по подлиннику. Не верить этому мастеру нет никаких оснований. Не мог же он делать копию, используя как образец копию же.

Не выдержав, я набрал номер Лолуашвили. Услышав отзыв старика, сказал:

— Батоно Элико, добрый вечер. Вас беспокоит майор милиции Квишиладзе, помните такого?

— Конечно, батоно. Слушаю вас.

— Батоно Элико, прежде чем ответить, прошу вас хорошо подумать. Вы уверены, что, изготовляя копию «Перстня Саломеи», использовали подлинник?

— Прошу прощения, батоно. Я что-то не понял. Повторите!

— Я спрашиваю: при изготовлении копии вы точно знали, что образцом вам служит подлинный «Перстень Саломеи»?

— Извините, батоно. А что же мне еще могло служить образцом?

— Допустим, другая копия?

— Вы шутите?

— Батоно Элико, я говорю совершенно серьезно. Я могу быть уверен, что у вас на руках действительно какое-то время был подлинник перстня?

— Конечно. Ведь я уже говорил об этом. У меня был подлинник, который мне дал Малхаз Гогунава.

— Подождите. Почему вы уверены, что это был подлинник?

— Извините, батоно… Я хоть и любитель, но все же разбираюсь в бриллиантах. Есть же тысяча признаков.

— Какие? Объясните, пожалуйста.

— Как вам объяснить? Особая твердость, высокая сохранность полировки, острота ребер грани, высокая экспрессия преломления, оптическая анизотропия. Мало ли что еще. Все это я наблюдал не один день. Я несколько недель корпел над копией. Было время убедиться, подлинник это или что-то другое.

— Значит, вы подтверждаете, что «Перстень Саломеи» был у вас на руках совсем недавно и довольно долгое время?

— Подтверждаю.

— И готовы показать это как свидетель?

— Конечно.

— Спасибо, батоно Элико. Но это еще не все. Что, если через полчаса я заеду к вам ненадолго? Нужно вам кое-что показать.

— Ради бога. Буду рад помочь.

Закончив разговор, я посмотрел на Джансуга:

— Странная получается история. В том, что у Гогунавы был подлинник, сомневаться было бы глупо. Но что тогда делать с утверждением Дадиани, что «Перстень Саломеи» не покидал его квартиры?

— Не знаю, батоно Георгий.

Я положил на стол найденный в доме Челидзе ключ.

— Похож на самоделку… Откуда? — поинтересовался Парулава.

— Найден в тайнике в доме Челидзе. Сталь легированная, а по форме — из прошлого века.

— Думаете, имеет отношение к сейфу Дадиани?

— Не знаю. Вот что, Джансуг: бери-ка фото Челидзе и поезжай с ним в Галиси. Надо установить, что в Галиси был именно он.

— Хорошо, батоно Георгий. А вы?

— Сейчас к Лолуашвили. Ну а потом… Потом у меня путь один — в Тбилиси. Кто там занимается нашим делом?