Не успел новый болт въехать в направляющую, как Бланш выстрелила снова. Рядом выругался Барри, пытаясь бить сразу из арбалета и из ПП. К нему присоединился Север. А из окна продолжала валиться целая свора визжащих оборотней.

Между тем троица (двое поддерживали на воде третьего), сориентировавшись в звуках, энергично поплыла в нашу сторону.

Оборотни – что в Андромеде, что в Ириде – абсолютно одинаковы: их убивают, но инстинкт самосохранения у них всё равно отсутствует напрочь, если перед глазами нарисовалась вожделенная жратва.

– Север, правь к ним! Ребята, бьём по тем, кто уже в воде!

– Надо убить всех! – крикнула Жанна.

– Нет! Забираем троих – и драпаем!

– Но нам надо!..

– Сброшу с катера! – прорычал я – и женщина замолчала.

Выяснилось, что оборотни в воде чувствуют себя комфортнее людей. Чумовики с головой погружались в поверхностный слой водного потока и стрелой мчались в нужном направлении. Вот тут-то базука Бланш оказалась бесценной. Грохот взрывающихся под волнами снарядов заставлял оглушённых тварей с визгом выскакивать из воды наверх, где их аккуратно снимали очередями из огнестрельного оружия. Но сколько их!.. За месяцы жизни в Андромеде такой многочисленной стаи мы ещё не видели… А оборотни всё ещё продолжали выпрыгивать из окна, под которым вода просто кипела.

Север развернул катер боком к троице и застопорил его. Пока две женщины и Барри лихорадочно отстреливали преследователей, мы с парнем бросились на помощь беглецам.

У меня чуть сердце в пятки не ушло, когда в борт катера начали слабо цепляться длинные, заросшие шерстью пальцы, больше напоминающие звериную лапу. И протянувший руку поддержать первого подплывшего, Север шарахнулся назад. Я знал, почему он испугался. Когда первый пловец поднял лицо – это было как удар: костистое, вытянутое в вертикальную линию, при которой смазался профиль, превратившись почти в дугу с еле намеченным носом и подбородком; в запавших глазницах – круглые тёмные глаза без зрачков, рот безгубый, но тем не менее гармонично вписался в странное лицо. Всё это сразу напоминало существо в форме охранника Кита Лансере, умершее на наших глазах в комплексе доктора Кейда.

Но двое подталкивали этого, с косматыми пальцами, и, запыхавшись, выдыхали:

– Быстрей!.. Быстрей же!.. Тащите!

Я цапнул неизвестного за шиворот (в куртке – гуманоид! Уже слава Богу!) и за пояс штанов и рывком перевалил его на катер. Он ещё распластаться на палубе не успел, а за борт уже ухватились помогавшие ему двое. Я машинально поймал белые от холодной воды ладони – и только после этого определил, что теперь вытаскиваю нормальных людей.

Несмотря на первые мгновения испуга, Север крепко схватил неизвестного за подмышки, оттаскивая его от борта. Я помог одному взобраться на борт по пояс – ведун выволок его на палубу и прыгнул к штурвалу.

Третьего вытаскивали всей компанией – на полном ходу: Север переключил навигатор на обратный путь по той же схеме. Мы, наверное, пробудили все окрестности и заставили давиться слюной всех оборотней, успевших увидеть мчащийся на всех парах катер.

На выходе из переулка на нас обрушился ливень. Кажется, небеса решили, что хватит благости и настало время поразвлечься. Струи дождя густой стеной будто пытались вбить наше судёнышко в уличные потоки.

Двое беглецов оклемались ещё до ливня и сразу бросились к третьему, над которым на корточках сидела Бланш, с тревожным любопытством вглядываясь в странное лицо. Двое осторожно приподняли его – и обнаружилось, что на спине куртка разорвана, причём тёмно-красное пятно, быстро размываемое ливневыми струями, предупреждало: разорвана не только куртка. Бланш придержала дверь в кокпит, и они под руки почти внесли раненого под крышу.

Если восемь человек распределить по уютным комнатушкам-отсекам, то жить на катере можно. Но мы все вместе набились в камбуз, где Барри уже подогревал для растворимого кофе тёплую ещё с недавнего "полдника" воду. Именно это дало женщинам возможность спохватиться и потребовать перевести засыпающего от усталости раненого в отсек, где они и осмотрели его спину. Выяснилось, что спина порвана не так впечатляюще, как куртка, и достаточно элементарной первой помощи: кровоточащие порезы промыли, высушили и облепили бактерицидными пластырями из походной аптечки катера. За время процедуры раненый лишь раз беззвучно прошипел сквозь зубы, но ни слова от него не добились, хотя женщины живо интересовались и его самочувствием, и тем, кто он и как его имя.

Между тем гости прямо в камбузе посбрасывали промокшую одежду и завернулись в тонкие одеяла: кроме самого катерка, мы с Севером чего только ни прихватили из того, что, по мнению торговых компаний, необходимо в морской прогулке, но продаётся обычно отдельно. Да и привыкли мы на Персее хомячить. Та же аптечка, например…

Итак, гости, с благодарностью завернувшиеся в тёплое и сухое, грели ладони о пластиковые чашки и с наслаждением глотали горячий кофе. Оба высокие, крепкие – почему-то мне подумалось, привычные к кочевой жизни. Один – лет сорока пяти, светловолос, с широким добродушным лицом. Второй – скорее, ближе к сорока, темноволосый, худощавое лицо замкнутое, явно не болтлив. И точно. Отогревшись и расслабившись, светловолосый первым протянул мне руку:

– Влад, диспетчер метро.

Затем он кивнул Северу (ишь, сразу определил ведуна – а те при знакомстве не ручкаются) и пожал руку Барри.

– Лесли, – представился тот, что помоложе. – Сменщик Влада.

Ну, теперь по крайней мере ясно, почему эти спаслись в день Чумы. Лесли наверняка пришёл к началу своей смены, в то время как Влад её заканчивал.

Я представил своих спутников и коротко рассказал, кто мы и зачем появились в Ириде.

Двое переглянулись – с безразличием игроков в покер. Не знаю, были ли они в прошлом друзьями, но, кажется, три года чумы сделали из них людей, понимающих друг друга с полувзгляда.