И мы обманщики, если не длаемъ того, чему онъ научилъ насъ, зная нашу слабость, и говоримъ, что трудно. Мы лнивые и коварные рабы, если не исполняемъ не всего того, что онъ веллъ намъ, но если не исполняемъ того, что можетъ привести насъ къ исполненію и чему онъ научилъ насъ.

Не разсердиться я не могу, остановить блудную мысль не могу, не могу и воздержаться отъ зависти и зла, когда они проникли въ мое сердце, но не заниматься пустяками и въ нихъ класть свою жизнь я могу, могу не смотрть туда, гд соблазны и не идти туда, могу искать общенія съ святыми людьми, а не съ гршниками, могу не считать себя выше другихъ и не искать силы и богатства. Все это я могу, такъ и нельзя мн говорить, что это трудно и я не могу исполнить.

Человкъ заблудился въ снжную метель и мечется изъ стороны въ сторону, губя свои послднія силы. Пришелъ къ нему спаситель и сказалъ ему: «остановись, опомнись, перестань метаться» и подробно указалъ путь спасенія и самъ передъ нимъ прошелъ по этому пути. Какъ же можетъ человкъ, продолжающій метаться и не идущій по указанному пути, говоритъ, что онъ вритъ спасителю, но что ему трудно спастись? Если онъ вритъ, то прежде чмъ сказать, что трудно, онъ остановится, одумается и сдлаетъ первый шагъ къ тому пути, который указанъ ему. Если же онъ не длаетъ этаго, то онъ и не можетъ говорить, что трудно, а онъ лицемръ, и онъ не вритъ тому, кто хочетъ спасти его.

Я знаю, что вы нарушаете заповди любви, убиваете и прелюбодйствуете и длаете много другихъ грховъ, и я не сужу васъ за это. Я знаю, что когда гнвъ или блудная похоть войдетъ въ ваше сердце, вы бываете не въ силахъ остановить ихъ. Я знаю это и за это не сужу васъ; но если вы боитесь этихъ грховъ и знаете, что они ведутъ васъ въ погибель, то отчего же вы не длаете того, чему я научилъ васъ, чтобы не подпадать этимъ соблазнамъ? Можетъ быть, трудно не убить человка, когда гнвъ овладлъ сердцемъ; можетъ быть, трудно не впасть въ блудъ, когда похоть овладла сердцемъ; но для того, кто вритъ слову Божію, не можетъ быть труднымъ вмсто заботы о мірскихъ длахъ и праздныхъ мудрованій думать о слов Божіемъ и о закон его, не можетъ быть труднымъ, вмсто общенія съ развратниками, сильными, богатыми и гордыми, искать общенія съ праведными, смиренными, униженными и святыми, не можетъ быть труднымъ, вмсто служенія раздленію людей и борьб межъ ними, служеніе примиренію людей между собою. Не можетъ быть труднымъ, вмсто служенія маммону, отреченіе отъ собственности и признаніе всхъ благъ земныхъ общими всмъ людямъ. Не можетъ быть труднымъ, вмсто служенія мірскимъ господствамъ, признаніе между людьми одной власти — духа истины. Все это не можетъ быть трудно, потому что все это не требуетъ даже усилія, все это зависитъ только отъ вры въ ученіе Христа.

Не любилъ Сократъ учителей, тхъ, которые думали, что они все знаютъ и могутъ учить народъ. Когда сходился съ ними Сократъ, онъ всегда обличалъ ихъ и показывалъ имъ, что они сами не знаютъ того, чему они учатъ. Зашелъ въ Афины учитель Протагоръ. Слава про этаго учителя шла большая, и пошелъ къ нему весь народъ его слушать. Пришелъ и Сократъ. Пришелъ Сократъ и говоритъ:

— Слыхалъ я про тебя, что ты хорошій учитель. Скажи мн, чему ты учишь?

— Я учу людей мудрости.

— Это великая наука, сказалъ Сократъ, но не можешь ли ты намъ сказать подробне, какія ты учишь по своей наук дла длать. Если я спрошу музыканта, какія онъ учитъ дла длать, онъ отвтитъ мн, что учитъ играть. Если спрошу корабельщика, онъ скажетъ, что учитъ корабли строить. Спрошу каменьщика, онъ скажетъ — камни тесать. Вотъ такъ. я и тебя спрашиваю: какія ты по своей наук учишь дла длать?

— Я учу,— отвчалъ Протагоръ,— убждать людей тому, чтобы они длали то, что я имъ совтую.

— Когда ты убждаешь людей,— сказалъ Сократъ,— ты убждаешь ли для своей пользы или для ихъ пользы?

— Для ихъ пользы,— отвтилъ Протагоръ.

— Люди,— сказалъ Сократъ,— вс длаютъ разныя дла: одни пашутъ, сютъ, другіе кузнецы, башмачники, каменьщики — вс ищутъ себ пользы и видятъ пользу каждый въ своемъ ремесл. Если ты убждаешь ихъ для ихъ пользы, то ты долженъ знать всякое ремесло, чтобы указать каждому человку, какъ его лучше длать. Ты учишь, стало быть, всмъ наукамъ и всмъ ремесламъ?

— Нтъ, отвчалъ Протагоръ. Я не учу всмъ наукамъ и всмъ ремесламъ, а я учу тому, что нужно знать каждому человку ученому: учу арифметик, геометріи, стихотворчеству, философіи, и когда молодой человкъ узнаетъ все это, онъ будетъ знать, чт`o нужно для пользы всякаго человка.

Говорить о справедливости мыслей, изложенныхъ въ этомъ сочиненіи, о значеніи и важности ихъ — совершенно излишне для огромнаго большинства людей, для рабочихъ людей, для тхъ, которые стоятъ еще на распутьи между зломъ и добромъ — между правою и ложною дорогой: люди эти поймутъ все ясно и просто. Они поймутъ, что то, что имъ казалось зломъ, есть благо, а что то, что имъ представлялось благомъ, есть зло; но есть другіе люди, т самые, которые считаютъ себя учеными и мудрыми, которые уже давно перешли распутье между правой и ложной дорогой и такъ далеко зашли по ложной дорог, что мысли, изложенныя здсь и обличающія ихъ, покажутся имъ неясными, неврными, и они будутъ всми силами стараться выискать все то, что поддается спору и осужденію въ этомъ сочиненіи, для того чтобы оправдать ту ложную дорогу, по которой они идутъ. Для этихъ то людей, къ кругу которыхъ я принадлежу и взгляды и мысли которыхъ я твердо знаю, я и считаю нужнымъ сказать нсколько словъ о значеніи этаго сочиненія. <То, что я хочу сказать, я хочу сказать не для того, чтобы оскорблять, унижать и длать зло тому кругу, къ которому я принадлежу, а для того, напротивъ, чтобы смягчить его сердце, возвысить его духъ и сдлать ему добро. Прошу читателя прежде всего, приступая къ чтенію этаго сочиненія, забыть про себя и свое положеніе, а помнить одну правду — и не торопиться защищать себя, а быть готовымъ, если то понадобится, и покаяться и исправиться, если то будетъ нужно>.

Главная мысль этаго сочиненія такая: Человкъ живетъ отъ утра до вечера, отъ рожденія до смерти. Жизнь человка есть движеніе. Человкъ какъ лошадь на кружильномъ [?] колес. Хочешь, не хочешь, надо жить, т. е. дйствовать. Для того, чтобы жить, т. е. дйствовать, человку нужно знать, что именно ему надо длать, въ чемъ воля Бога и въ чемъ его призваніе. Все существующее въ мір знаетъ свое призваніе и исполняетъ волю Бога: растенiе, рыба, животное растетъ, живетъ, кормится, множится и не нуждается въ указаніи. То же и съ человкомъ. Человкъ знаетъ свое призваніе, знаетъ волю Бога по отношеніи его. Человкъ всякій знаетъ (и никто не будетъ спорить), что призваніе его в томъ чтобы кормиться (подъ словомъ кормиться я разумю и одваться и спасаться отъ холода и непогоды), плодиться, кормить своихъ малыхъ и старыхъ и, кром того, служить другимъ людямъ. Если бы человкъ не покорялъ себ силой другаго человка, то онъ волей неволей исполнялъ бы свое призваніе — волю Бога. Онъ жилъ бы, плодился, кормился и кормилъ бы свою семью и послужилъ бы другимъ людямъ. Но съ тхъ поръ, какъ мы знаемъ людей, мы знаемъ, что одни люди покоряли другихъ и заставляли этихъ другихъ кормить себя, а сами освобождали себя отъ этаго призванія, отъ исполненія этой воли Бога. И уволивъ себя отъ этаго перваго призванія кормиться, сами лишали себя возможности служить другимъ людямъ.