Утро восьмого марта было ясным, набиравшее силу солнце обещало растопить небольшой утренний морозец днем. «Погодка, как раз то, что надо», — сказал Максим, проходя на кухню, где Таня допивала чай перед походом. Она отдала пакет с пельменями Максиму, пошла в прихожую — одеваться. Он положил пакет в свою сумку, в которой бренчали бутылки, и последовал за ней. В полумраке она не разглядела, что алеет между сапогом и курткой, словно свисает что-то из рукава. Она включила свет. В ее зимнем сапоге, как в вазе, на высоком черенке стояла ярко-красная распустившаяся роза. Максим ласково пожурил:

— Танюшка, носки-то стирать надо и ноги иногда мыть, а то смотри, развела в сапогах оранжерею.

— Очень смешно, — строго сказала Таня, но не смогла сдержать улыбку, было приятно, — ее нужно поставить в вазу.

Они вернулись на кухню, устраивать свою розу.

До места добирались на трамвае, вышли на следующей остановке после Дачной, и пошли по лесу в противоположную от реки сторону. Максим шел впереди по узкой тропинке, протоптанной в снегу, за ним проваливающейся походкой, в валенках шла Таня. Двигались минут пятнадцать, погрузившись в приятную задумчивость, вызванную очарованием снежного покрывала, переливавшегося всеми оттенками. В лесу снег оставался чистым и нетронутым. Максим на мгновение замер на развилке и свернул налево. Натоптанная поначалу тропинка стала скудеть и, еще немного пропетляв, растворилась между деревьями. Максим сделал еще два шага по снежной целине и повернулся к Татьяне:

— Так, мы пошли не туда, нужно возвращаться.

— Ах, ты Иван Сусанин, завел в непроходимую чащу, — набросилась на него Таня и толкнула обеими руками в грудь.

Максим отступил назад, но его нога застряла в снегу и он сел в сугроб, не выпуская сумку из рук. Ему пришлось немного побарахтаться, чтобы выбраться из снежного плена. Таня рассмеялась. Максим оставил сумку в снегу, и, поднявшись, пригрозил:

— Ну, теперь держись, Пенелопа, я тебя в сугроб зарою!

Таня была готова к такому повороту событий и предусмотрительно проверив, что сзади ровным слоем лежит снег, сама упала на спину. Максим этого не ожидал. Он подождал, что она будет делать дальше.

— Ну вставай уже.

— Нет уж, — Таня помотала головой, она утопала в снегу.

Какое чудесное ощущение — лежать в мягком снегу и смотреть на небо сквозь ветки берез. В последний раз она так беззаботно валялась еще когда училась в школе. Если лежа на снегу примять снег по всей длине рук, то остается отпечаток гигантской бабочки.

Максим немного помялся и сказал:

— Вставай, я тебя не трону.

— Сейчас, я бабочку сделаю.

Таня немного похлопала снег руками чуть выше и ниже уровня плеч, потом протянула правую руку Максиму:

— Помоги мне, чтобы отпечаток не испортить.

Максим наклонился и, поймав ее руку, рывком поднял ее из снега. Встав на ноги, она развернулась полюбоваться своим произведением.

— Разве это бабочка, это стрекоза какая-то, — усмехнулся Максим, — смотри как надо.

Максим лег напротив Таниной «бабочки» на спину и стал делать широкие взмахи руками по снегу. Помахав так несколько раз он осторожно поднялся, не опираясь руками в снег.

— Вот это я понимаю, — гордо сказал он, придирчиво рассмотрев свою «бабочку».

— Не похоже, — возразила Таня, — ты руки над головой почти соединил, у тебя получился какой-то одуванчик. Смотри как надо.

Таня отошла в сторону, и опустилась в снежную целину. Максим растянулся рядом, они помахали руками.

— Смотри, какое небо красивое, — остановился Максим.

Таня тоже замерла. Небо было разделено пополам: пронзительная синева с одной стороны и застывшая облачная рябь — с другой.

— Эти облака называются слоистыми, да? — спросила Таня.

— Понятия не имею, ты учитель, тебе лучше знать, — он как будто устыдился за проявленную сентиментальность.

Таня не стала обращать внимания на его слова:

— Я как будто лечу, даже вставать не хочется.

— Замерзнешь ведь.

Максим поднялся и подал руку Тане.

— Ну хоть что-то похожее на мотылька, — оценил он Танину работу.

— А тебе не надо было руки соединять с туловищем, неправильно, — Таня присела и стала присыпать отпечаток Максима снегом.

— Не смей трогать моего красавца махаона, — накинулся на нее Максим, он подхватил ее сзади подмышками и поднял ее. Таня стала вырываться, Максим упал в снег на спину, прижимая Таню к себе. Таня ловко освободилась от его объятий и села Максиму на живот, повернувшись к нему лицом. Она стала засыпать Максима снегом, быстро сгребая его с двух сторон.