Максим занял ее место у стенки и крепко спал, шумно выдыхая воздух. Поставив стакан с водой на подоконник, она сняла джинсы, легла на кровать и закрыла глаза. Спать не хотелось. Максим громко сопел, но он не мешал ей. Она снова и снова прокручивала в голове свой сон, такой реальный, что не верилось, что все это было во сне. Интересно, сможет ли это повториться наяву? Когда она вспоминала самый драматический момент этого сна, внизу живота пробегал приятный холодок. Может теперь с Максимом так будет всегда? На секунду ей даже захотелось растолкать Максима, но она устыдилась своего желания. Таня долго ворочалась, пытаясь заснуть, несколько раз вставала, чтобы попить воды. Спящий Максим ничего не слышал.

Она вышла из дома и пошла по улице. К ней подошел незнакомец, и дальше они пошли рядом. Она сразу поняла, что это — он, самый дорогой, любимый. Они шли молча, мимо домов, дальше и дальше, и не было для нее никого ближе и роднее. Это чувство было настолько пронзительным, что хотелось плакать от неотвратимости счастья. Единственно, её смущало, что она не может разглядеть его лица. Он был в капюшоне, и не поворачивался к ней лицом. Тогда она сама сняла этот непроницаемый капюшон. Он удивленно обернулся к ней, и она была поражена в самое сердце — перед ней стоял Максим. От разочарования она проснулась.

За окном пробивался слабый свет. Она поднялась и отпила из стакана глоток воды.

— И мне, — хрипло попросил Максим. Она разбудила его.

Таня посмотрела на стакан — там еще оставалось немного воды, и протянула его Максиму.

— Сухач замучил, — воды ему не хватило.

Максим встал, вернул стакан на подоконник и оделся. Таня тоже оделась, они вместе спустились вниз. Там кое-кто тоже уже проснулся. На скамейке у окна лежала гитара. Вчера гитары не было, видимо, она пропустила что-то интересное. За столом сидел Саша со стаканом пива.

— Башка раскалывается, — пожаловался он.

— У меня тоже, — сказал Максим.

— Тебе не предлагаю, — Саша отхлебнул из стакана пиво, — ты за рулем.

— Ты просто иезуит, — болезненно поморщился друг.

— Я польщен, но все равно не налью, — Сашка опрокинул в себя остатки из стакана и потянулся к канистре с пивом, — я ж не о тебе думаю, а о себе — мне больше достанется.

Рассуждая о человеческой неблагодарности, Максим начал искать на столе минеральную воду, но минералка кончилась, и Максим выцедил из титана остатки воды. Было прохладно, за ночь печка остыла. Те, кто спал на полу, замерзли, но не вставали с нагретой постели.

Превозмогая головную боль и похмельный синдром, Саша с Максимом развернули хозяйственную деятельность. Затопили печь, залили в титан воду. Таня навела относительный порядок на столе. Когда вскипел чайник, развела растворимый кофе из банки. Максим попросил у нее попробовать, но, отпив глоток, вернул чашку Тане:

— Что за бурда!

Таня допила кофе, после него она почувствовала себя бодрее. Максим продолжал мучаться. В доме становилось теплее, некоторые рискнули вылезти из-под одеяла.

— Ну, почему нельзя было культурно выпить — по бутылке на брата, нет надо было нажраться до потери пульса, — сокрушался Максим.

— И, главное, никто не заставлял, — вторил ему Александр.

— Главное — никто вовремя не остановил.

— Могу дать таблетку от головной боли, — предложила Таня, — у меня в сумке есть.

— Да, здесь у матери в аптечке наверняка тоже есть, не ищи, — остановил ее Максим.

— Говорят, рассол помогает, — подал с дивана голос Костя.

— Где ж его взять? — спросил Максим и, поймав недоуменный взгляд Саши, ответил сам себе: — Конечно же, в погребе все есть. Пойдем, поможешь, — позвал он друга.

Они долго возились под лестницей, негромко ругаясь. Наконец на стол были извлечены трехлитровая банка огурцов и литровая с квашеной капустой. Максим с нетерпением открыл огурцы и налил рассол в стакан, с вожделением глядя на мутноватую жидкость. Припав к стакану губами, он застонал от наслаждения, осушив его в два глотка. Со второго этажа спустились Аврора, Люба и Марина.

— Светка совсем расклеилась, — сказала Аврора Евгению, — сходи к ней.

Женька бросился наверх.

С появлением девчонок, а может потому, что все немного пришли в себя, веселье возобновилось: включили музыку, за столом возник порядок — теперь выпивали вместе, подняв тост, хотя бы простенькое «За нас!» Костя взял в руки гитару, исполнил Очарована, околдована. У него был приятный высокий голос. Костя спел еще несколько песен, а потом передал гитару Максиму, но тот не взял ее, сказал, что у него пересохло горло, он не может петь. Тогда Костя объявил Авроре: «Посвящается тебе» и запел Крейсер Аврора. Ему стали подпевать Люба и Марина. А потом все стали уговаривать Максима тоже сыграть и спеть. Максим выпил воды, взял гитару и очень старательно начал петь гнусавым голосом, как поют дворовые песни, про несчастную любовь, закончившуюся семнадцатью ножевыми ранениями. Таня не сразу поняла, что он валяет дурака, настолько он был серьезен, и так внимательно его слушали.