– Гена, она такая неутомимая, – даже Влада, сначала с настороженностью относившаяся к появлению в доме нового человека, по достоинству оценила трудолюбие и мягкий, неконфликтный характер Жени. Через какое-то время Баринская уже была рада прозорливости мужа. Он нашел прекрасное решение проблемы: свекровь словно забыла о своей зловредности, полностью окунувшись в общение с Женей.

– Я же тебе говорил, – неоригинально отреагировал Геннадий.

– Одно меня настораживает: как она жила раньше, если сейчас выглядит такой счастливой?

– Не всегда нужно докапываться до истины, – уклончиво ответил Баринский.

– Может быть, ты и прав.

Женя чувствовала, что Влада к ней привыкла, к ее круглосуточному нахождению дома. Спокойная, улыбчивая, открытая, Платова смогла найти кратчайший путь к сердцу хозяйки. Геннадий Иванович тоже выказывал ей свое уважение и проявлял знаки внимания, не выходившие за рамки приличия. Порой Женя позволяла себе мечтать, мысленно называя Баринских своей семьей. Ей было здесь так уютно, так хорошо, что она все реже вспоминала Евдокию Ивановну. Сначала совесть напоминала о себе тревожными снами, в которых бабушка искала, звала внучку. В такие дни Женя просыпалась в тревожном состоянии, но с пробуждением на нее наваливалась вереница привычных забот, которые постепенно вытесняли зов недавнего прошлого.

Платова жила, не думая о возвращении. Она запретила себе подобные мысли. Гораздо спокойнее было ухаживать за Ниной Степановной, зная, что вознаграждение за труд – не только хорошее материальное подспорье, но и общение с такими прекрасными людьми. Какими замечательными родителями были бы Баринские! И почему у них нет детей?

Интуитивно Женя догадывалась, что это проблема, которую не стоит поднимать. Наблюдая за размеренным ритмом в этом доме, Платова представляла, насколько все могло бы измениться с появлением малыша. Правда, требующая внимания Нина Степановна никак не вписывалась в счастливое существование семьи. Понимая, что грешно допускать такие мысли, Женя порой представляла, как войдет в комнату к больной и застанет ее уснувшей вечным сном. Однажды фантазии девушки достигли апогея: она представила себя в роли вершителя судеб. Ей вполне по силам облегчить судьбу бедной страдающей старушки и уставшим от ее тяжелого нрава сыну и невестке. Никто ни о чем не догадается. Это было бы правое дело: прекратить бесцельное существование похожего на растение человека и помочь хорошим людям.

Самое страшное, что эти планы нисколько не смутили Женю. Она легко представляла себе, как огорчится Геннадий Иванович. Но ведь смерть неизбежна. Рано или поздно она входит в каждый дом, нарушая привычный ритм.

Разумеется, Женя ни с кем не делилась своими мыслями. Внешне она выглядела сосредоточенной, собранной. Казалось, она продумывает каждый свой шаг и именно поэтому все успевает. Она никогда не говорила об усталости, потому что ее жизнь в селе утомляла ее куда больше. Поэтому отсутствие Баринских в эти выходные Женя восприняла спокойно. С Ниной Степановной она обходилась как обычно приветливо, может быть, была менее разговорчива.

– Если я пока не нужна, я схожу в магазин, – Женя поправила подушку в изголовье больной и в ожидании замерла.

– Иди, милая.

На самом деле Женя отравилась в аптеку. Вот уже пару недель она тайно листала фармакологические справочники Геннадия Ивановича, справочники практикующего врача. Она не думала, что это занятие настолько увлечет ее. В какой-то момент Женя подумала, что из нее получился бы хороший доктор. Может быть, стоит использовать доброе расположение Геннадия Ивановича и действовать в этом направлении? Не век же ей, честное слово, за его мамашей пеленки стирать!

В аптеке Женя долго стояла у витрины, перебирая в памяти названия лекарств. Наконец, она подошла к окошку. На нее устало смотрела женщина лет пятидесяти.

– Добрый день, – Женя улыбнулась как можно приветливее. – Мне, пожалуйста, кодеин.

– Кодеин значит, – фармацевт взглянула на девушку так, словно только теперь увидела ее. – Детка, ваш рецепт.

– Не подумайте ничего плохого. Дело в том, что…

Совершив покупку, вышла из аптеки с сильно бьющимся сердцем. Она знала, что такие лекарства продают по рецепту, но использовала самый действенный аргумент, чтобы все-таки получить препарат. Но в любом случае Женя понимала, что ей невероятно повезло. Могла попасться более законопослушная особа.

Платова старалась идти как можно медленнее, чтобы не привлекать к себе внимания. Ей казалось, что все только тем и заняты, что вглядываются в выражение ее лица, присматриваются к походке, движениям. На морозе ее щеки пылали от внутреннего напряжения. Еще бы! Сегодня она сделала первый шаг к осуществлению своего дерзкого плана. Пройдет немного времени, и она освободит Баринских от несносной старухи. В конце концов, никто так и не поймет, отчего Нина Степановна отправилась к праотцам. Ее уход будет выглядеть вполне естественно. Женя была горда собой: самое простое решение всегда самое удачное. Не нужно иметь высшего образования и большого житейского опыта, чтобы воплотить в жизнь придуманный план.

Вернувшись домой, первым делом завернула покупку в носовой платок, потом упаковала в газетный сверток и спрятала на дне шкафа под стопкой белья. Здесь только она хозяйка, так что переживать нечего. Баринские – люди порядочные. Они в ее комнату заходят только после стука, а без нее – ни-ни. Поэтому все заработанные деньги Женя хранит в шкафу. Правда, почти на самом дне. От кого прячет – непонятно, так, для надежности.

Платова с удовольствием провела рукой по прохладной чистой ткани пододеяльника. Раньше она и мечтать не могла о такой роскоши. Их с бабушкой белье поизносилось. Дуся то и дело штопала, подшивала, перешивала. Теперь все было иначе. За то время, что Женя жила у Баринских, Влада Сергеевна снабдила ее всем необходимым. Кое-что постепенно перекочевало из гардероба Влады в Женино пользование, многое было куплено. У Платовой никогда в жизни не было столько вещей, которые безраздельно принадлежали только ей. Она никогда раньше не спала в пижаме, не надевала махровый халат после ванны. Баринские относились к Жене не просто как к хорошей сиделке. Они открывали для нее стороны жизни, ранее закрытые, недоступные.