Десяток инъекций, три сеанса облучения, купание в ванной с каким‑то отвратительного вида раствором, вдыхание газа без запаха. Тело Шамана было опутано проводами с головы до ног. После каждой проведенной процедуры взятие анализов и постоянный приборный контроль.

– Десять миллиграммов сиборола, семь процентов, – командовал старик, одновременно вглядываясь в экран, наблюдая за реакцией организма.

Ассистент медленно вводил препарат, внимательно следя за зрачками и реакциями тела пациента.

– Норма, – сообщал он.

– Норма, – подтверждал старичок и подавал следующую команду.

Незаметно для себя диверсант уснул, а когда вновь открыл глаза, то обнаружил, что все датчики уже сняты с его тела и он лежит на столе, накрытый простыней.

– Вот и отлично, – проговорил сидящий рядом на стуле старик. – Можете собираться и приступать к своим прямым обязанностям.

Прислушавшись к ощущениям своего тела, Шаман не ощутил никаких неприятных реакций и, сбросив простыню, сел на своем ложе. Зрительный осмотр тоже не отметил никаких видимых изменений.

– Не переживайте, все идет так, как надо, – ответил на невысказанный вопрос старичок. – Изменения начнут появляться примерно через сутки, а полностью трансформация закончится дней за десять. Это будет болезненно, так как у вас активизирован обмен. Придется потерпеть.

В палату вошел ассистент и положил на край ложа аккуратно сложенную одежду диверсанта. Сверху на стопке лежала маска‑капюшон с прорезями для глаз, полностью закрывающая голову ее носителя.

Шаман взял ее в руки, повертел, будто впервые увидел, и отложил в сторону.

– Зеркало вам понадобится часов через двадцать, вот тогда и оцените, – объяснил наличие аксессуара биолог. – Изменения в фигуре – на третьи сутки.

– До встречи, капитан, – протягивая для прощания руку, что несвойственно медикам, попрощался старик. – Вот это для обезболивания, – и он протянул упаковку ампул, всасывающихся через кожу.

– Буду с нетерпением ее ждать, – ответил диверсант и, пожав сухую узкую кисть главного биотрансформатора базы, в сопровождении ассистента покинул сектор, который гарантировал ему в недалекой перспективе массу неприятных ощущений.

– Как дела, Витя, – спросил Колдун с легким напряжением в голосе, разглядывая лицо вошедшего в каюту Смирнова.

– Гарантированно обещали, что завтра я уже начну пугать окружающих, – опускаясь на диван и бросая рядом с собой маску, ответил тот. – Ты‑то сам как?

– А что я? Работа знакомая. Заходил Лузгин. У них там что‑то изменилось. Ухожу через шесть часов.

– Где Самум?

– Знакомится с группой «ученых», которые пойдут вместе с ним «искать» камень силы на Сохара.

– Впервые идем на заброску отдельно.

– Не волнуйся, все будет в лучшем виде. Сам нас натаскивал.

– Ты там поосторожней. Лишний раз не рискуй. И, пожалуйста, без женщин, – улыбнулся Шаман.

– Обижаешь, командир. У меня вкусы не меняются. Вот тебе и после возвращения сразу ничего не светит. Разве что томасолкой разживешься.

– Изгои, по крайней мере их женщины, бесплодны. А насчет половых связей у меня полный пробел.

– Вот этот пробел и ликвидируешь, а потом поделишься впечатлениями.

– Пошляк ты, Мишка.

– Нет. Я полной жизнью живу и тебе советую.

– Прилягу я, – почувствовав легкое головокружение, проговорил Шаман. – Накачали всякой дрянью, вот, похоже, и начинает действовать.

– Ложись, во время сна все легче.

Колдун прошел вместе со Смирновым в спальню и, убедившись, что тот лег на кровать, вернулся в гостиную.

– Как он? – спросил у инженера вернувшийся с инструктажа Самум.

– Спит.

– Сон при перестройке организма лучше всего.

– Что скажешь о своей команде?

– Ребята грамотные, сыграют все что хочешь, но при существующих методиках допросов их быстро расколют.

– Они понимают, что им выписан билет в один конец? Как только они скажут первое слово, сработает блок ликвидации. Кстати, твоя легенда в этом случае тоже не будет стоить и ломаного гроша.

– Их убедили, что прокола быть не может.

– Но по твоим словам, ты в это не веришь.

– Честно сказать, не на сто процентов. Каянова ведь мы на Гемме не раскололи.