Они прикрыли дверь. Заплакали. Я не мог выжать и слезы. Плакали они тихо, как бы играя гаммы. С ресниц срывались круглые ноты – половинки, четвертушки. У Эдувихеса в доме плакали громко, навзрыд.

Я не понимал, что слепой и вправду умер, скорее то была игра, неправда, сон. Меня не пускали даже к дверям, но я знал, как убежать, когда стемнеет.

Кто шел за мной? Кто меня звал?

Звезды, словно выкопанные из земли, пыльные, грязные… Кошки с бездонными глазами… Деревья, в которых выл ветер…

Я ненавидел его. Ненавидел. Я чувствовал, что тащу его за руку, чтобы столкнуть в пруд, и потому схватил горсть углей из костра, зажженного Эдувихесом, и швырнул их втемную воду.

Ничего… Никого… Угли погасли…

Значит, они… значит, я…

Ш-ш-ш. ш-ш-ш… ветер в воде…

Значит, матери… Значит, галерейка… слуги с косами… Злой Разбойник… цирк… Ана Табарини… негр Писпис… Настоятель… карета благотворительного общества – все это было мечтой…

Дым угасших углей плыл над водою, словно рубаха слепого.

Я перекрестился и чуть не сказал: «Во имя святого креста», но произнес: «Во имя мечтаний!..»

Ш-ш-ш, ш-ш-ш… ветер в воде…

Повозка не спешит и в день проезжает понемногу. Там, где дорога встречается с улицей, стоит первая лавка. Хозяева стары, горбаты, видели духов, привидения и призраков, рассказывают сказки и запирают двери, когда мимо идут цыгане,- те, кто ворует детей, ест конину, беседует с бесом и бежит от Бога.

Улица сломанной шпагой вонзилась в кулак площади. Площадь невелика, она втиснута в рамку благородных старых порталов, очень старых и очень благородных. Те, кто живет на ней и по соседству, водят дружбу с епископом и с алькальдом, а с простым людом знаются только на святого Иакова, когда барышни, как всем известно, подносят бедным по чашке шоколада в епископском дворце.

Летом листья желтеют, деревья облетают, и все прозрачно, как старое вино, а зимой вздувается река и сносит мост.

Преданья, которым теперь не верят ни бабки, ни дети, говорят, что город стоит на погребенных городах (Многие города Гватемалы и Мексики действительно выстроены на развалинах городов доиспанского времени. Так, столица Гватемалы – г. Гватемала находится на месте древнего города Каминальхуйу, Санта-Крус-Киче – на месте древней столицы киче – Кумаркааха, город Текпан-Гватемала – рядом с развалинами столицы какчикелей Ишимче и др.). Чтобы скрепить стены, в известь лили молоко, и, как повествует "Летопись знатных", зарыли где-то в зарослях травы свертки с тремя десятками перьев и тремя десятками тростниковых трубок, полных золотого песка. Одни говорят – под гнилым стволом, другие – под ворохом хвороста, а третьи-под горой, из которой бьют ключи.

Есть поверье, что деревья дышат дыханьем погребенного города. Вот почему, издавна и привычно, люди решают под их сенью, как поступить, влюбленные изливают печаль, зовут вдохновенье поэты, а сбившиеся с пути паломники находят по ним дорогу.

Деревья заворожили город. Тончайшая паутина сна дрожит под тяжестью теней. Рыщет по темницам Татуана. Сомбрерон обходит порталы, один за другим, и скачет, и катится каучуковым бесом. И бродит Волосяной, уводит длиннокосых красавиц, вяжет гривы коням. Но ни одной ресницей не дрогнет спящий город и не шелохнутся нежные тела вещей.

В дыханье деревьев горы кажутся дальше, за дорогой, подобной струйке дыма. Темнеет; плывут апельсины из мглы; так тихо, что слышен любой шорох, щебет птицы, шуршанье слетевшего листа, – и просыпается Кукушка Снов.

Тогда встает перед нами большой город – светлый город, который мы носим в сердце. Он в сотню раз больше скопленья пестрых домишек, обвитых свернувшейся горой-кренделем святого Власия (Кольцо гор, окружающее г. Гватемалу, напоминает большой крендель в руках статуи святого Власия, которую несут верующие во время торжественных процессий). Тот город сложен из древних городов, как дом из этажей. Этаж на этаже. Город на городе. Книга в каменном переплете, собранье гравюр на испанском пергаменте и на бумаге Республики, золоченной золотом Индий (Колумб, достигнув берегов Америки, ошибочно думал, что он открыл морской путь в Индию. Эта ошибка была закреплена в официальном названии испанских владений в Америке, получивших название Индий. "" Паленке (исп. palengue – изгородь) – условное название развалин большого города-государства, расположенного среди лесов штата Чнапас (Мексика). Расцвет его относится к VII-VIII вв. н. э.)! Сундук, хранящий мертвую мечту, золотой песок и кудри луны, серебряные кольца! В тебе, многоэтажном, древние города. По лестницам бесшумно и бесследно ступают образы снов. От двери к двери сменяются столетья. Тени мигают в свете окон. Призраки – слова вечности. Кукушка Снов свивает нить сказок.

В древнем Паленке, на фоне южного неба, белеют залитые солнцем террасы – четкие, тяжелые, простые, а на барельефе стен, неглубоком и резком, проступает нехитрый рисунок сосен. Две царевны играют у птичьей клетки, и старец с блестящей бородой прорицает, глядя на звезду. Царевны играют. Летают колибри. Прорицает старец. И, как положено в сказке, три дня живут царевны, три дня – птицы.

В древнем Копане (Копан – город-государство древних майя на территории современной республики Гондурас. Город был украшен монументальными зданиями и скульптурами. Период наибольшего расцвета – IV-VIII вв. н. э. Статуям этого города Астуриас посвятил свое стихотворение "Лики Копана".) серебристые царские олени пасутся в дворцовых садах. На царском плече – усыпанное камнями перо птицы нахуаль (у индейцев майя – дух-защитник и покровитель в образе какого-либо животного. Богатство и могущество, по верованиям индейцев, зависит от присутствия нахуаля. У вождей и знати таким покровителем обычно была птица кукуль.). На царской груди – заколдованные ракушки по золотому шитью. Браслеты из отполированного тростника сверкают, как мрамор. Лоб венчает царственный знак, перо цапли. Царь тянет дым из бамбуковой трубки в прекрасном сумраке. С какаовых деревьев облетают листья, и сердца – достойная дань – падают к ногам владыки. Царь влюблен и страдает чирьями, солнечной хворью".

Старый век, и часы стары. Кукушка Снов свивает нить сказок. Древний Киригуа (У древних народов Гватемалы и Мексики некоторые накожные болезни считались связанными с божествами солнца и луны) весом и пышен, как восточный город. В горячем воздухе опадают листья блаженных поцелуев. Голова кружится от благоуханий. Дышат жаром влажные пасти. Ящерицы спят в теплой воде на девственном лоне. Тропики – похоть земли!

В древнем Киригуа. (город древних майя на р. Мотагуа (Гватемала). Существовал вVII-IХвв. н.э) у врат храма, ждут женщины в янтарных серьгах. Все тело у них в татуировке, кроме груди. Мужчины изукрашены красным, в носу у них – подвески из обсидиана. А девушки вымазаны раствором необожженной глины, и это – знак добродетели.