Когда, увязая тонкими каблуками в рыхлой клумбе, я добралась до него, он уже сам благополучно выбрался из кустов.

— Подумай, что ты делаешь, — тем временем отчеканил оскорбленный Родион, с удивлением наблюдая за нами.

— Да, пошел ты! — рявкнула я и пытаясь разглядеть побитое лицо парня, обхватила его ладонями.

— С этой минуты, я разрываю с вами, Марина Евгеньевна, всякие отношения. У вас нет больше заказчика, — громко объявил Родион.

— Я в такой темноте ничего не вижу, — пожаловалась я Сене. — Давай быстро поднимемся ко мне и приложим к ушибу лед.

— Ну, ты еще горько пожалеешь об этом, — пообещал Родион тихо и, отвернувшись от нас, направился к своей машине.

— Да, какая разница, синяком больше, синяком меньше, — строптиво уворачивался от моих рук Сеня. — Вот сумочка твоя залетела в кусты… отпусти… надо ее достать…

— Да бог с ней с сумочкой, — уговаривала я его.

— Сдурела! Там же куча бабла и документы, — ворчал он, забираясь обратно в кусты.

Когда я вместе с Сеней и с вновь обретенной, перепачканной в земле, дорогой итальянской сумочкой, подобрав по пути пакет с кофе и манго, входила в подъезд, мимо на бешеной скорости пронеслась «тойота» Родиона.

Едва переступив порог квартиры, я метнулась на кухню и уже оттуда, спохватившись, пригласила Сеню, задержавшегося у двери:

— Проходи в комнату! Располагайся! Я сейчас лед принесу!

Но Сеня притащился за мной на кухню.

— Мои комплименты, сестренка, — сказал он, устроившись на диванчике.

— По поводу чего? — я подала ему мешочек со льдом, мимоходом отметив, что он не потрудился снять кроссовки и джинсовку, но меня это как-то мало тронуло. Больше беспокоила его губа. Еще в лифте я разглядела, как она у него вздулась. — Ну и видок у тебя.

— Ты, похоже, торжествуешь, — поддел он меня моими же словами. — А комплимент по поводу твоей квартиры. Ничего так хатка.

— Благодарю. Только, что скажет Людмила, когда увидит тебя завтра?

— Марин, а ты чего в магазин приходила? — поднял он на меня глаза.

— За сумочкой, — пожала я плечами.

— Ну, да… конечно, — он осторожно потрогал губу языком. — А зачем ты сказала, что у тебя со мной было четыре раза?

— Что четыре раза? — не поняла я. — Ах это… Знаешь, не люблю когда так разговаривают с людьми. У тебя с Людмилой сложности из-за моей болтовни? Прости.

— У нас с ней уже давно никаких сложностей нет. По мне пусть себе треплется, я все равно не слушаю. Просто, думаю о своем и все. Мне по барабану.

— Что будешь, кофе или чай?

— Давай кофе.

— Вообще-то, я приходила не только из-за сумочки. Хотела сказать, что твоя терапия имела успех: мне уже не снится тот кошмар про заброшенный дом. Ты же не соизволил даже позвонить в эти дни.

— Твой сотовый был вообще недоступен, а по-домашнему тебя не застанешь.

— Ты знаешь мой адрес.

— Я не мог оставить магазин. Людка уезжала к матери на три дня и только вчера вернулась. Потом, я не хотел застать тебя с этим, твоим Родионом.

— Он не мой. У него семья. Забыл?

— Я же говорил тебе, что он козел и лузер.

— Сеня!

— Не так, что ли? И дело тут даже не в том, что он мне врезал: меня в последние дни, только и делают, что лупцуют из-за тебя, — он усмехнулся свободной стороной рта, к другому был прижат пакет со льдом.

— Спасибо, — тихо проговорила я.

Сеня замолчал.

— Я так благодарна тебе за все. И я хотела сказать тебе лишь это. Ты просто не представляешь, чем я обязана тебе.

— Ты мне ничем не обязана, — так же тихо проговорил Сеня, отняв от губы мешочек со льдом, но вдруг словно очнулся, снова напуская на себя нагловатый, беспечный вид.

Я поставила перед ним чашку со свежесваренным кофе.

— Ты ничем мне не обязана, — развязно повторил он. — Спасибо будешь говорить после своего медового месяца. Вот тогда я поверю, что ты в полном порядке.

— Нет уж! Больше никаких романов. Я устала получать оплеухи. Хочешь выпить?

— Давай.

— Виски? Ликер?

— Виски.

Когда я налила ему, он, встряхнув мешочек со льдом, высыпал из него в стакан несколько подтаявших кубиков льда. Себе я налила Бейлиз и нарезала манго.

— За тебя, — сказал Сеня, отпил немного виски, поморщившись, и глянул на меня исподлобья. — Погоди, вот отойдешь от всего этого, успокоишься и все у тебя наладиться. Хочешь, кое в чем признаюсь тебе?