— Сеня…

— А… — отозвался он спросонья.

— Женись на мне.

— Угу.

— Я тебе ребенка рожу.

— М… м…

— Кого ты хочешь, мальчика или девочку?

— Без разницы, — он отстранился от меня и потянулся, сбив простыню на пол. — Ну вот… Зря ты меня разбудила… — сонно пробормотал он и, притянув меня, подмял под себя.

На работу я безнадежно опоздала и если честно, мне было совсем не до нее. Кое-как собранная, растрепанная я ворвалась в собственную приемную, всполошив, и без того переволновавшуюся из-за моего отсутствия Светлану, проносясь мимо нее в кабинет.

— Светочка, выручай! — крикнула на ходу. — Свари крепкий-крепкий кофе, такой, чтобы глаза на лоб полезли. Света тут же, вслед за мной, принесла кофе.

Я сварила его к вашему приходу, но вы задержались, — налив кофе, она отошла от стола, внимательно разглядывая меня. — Новый макияж? — спросила она несколько озадаченно и, покачав головой, ответила сама себе: — Нет. Такого сияния глаз никаким макияжем не достигнешь. Я смотрела на нее, едва сдерживая рвущийся счастливый смех. Причем тут макияж? Все намного проще и сложнее. Что для женщины может быть важнее и волшебнее любви. Все чудеса мира за нее! И как же не хотелось работать, а хотелось, чтобы день закончился прямо сейчас, и я могла бы убежать к Сене.

Я пила кофе маленькими глотками, когда Светлана опять заглянула в кабинет. — Марина Евгеньевна, Быков собирает у себя тех, кто занимается заказом Родиона Дмитриевича. Ждут вас.

— Что-нибудь случилось?

— Сама ничего не пойму. Сегодня не планировалось никаких совещаний, но…

— Иду. Я заставила настроиться себя на деловой лад. По дороге мне приветливо махнула рукой улыбчивая женщина, и я не сразу узнала в ней Вику. Войдя в кабинет Геннадия Александровича, где кроме него самого и двух завов, увидела Родиона и Поппи. Он-то здесь зачем? Вспомнилась вчерашняя угроза Родиона, и кольнуло нехорошее предчувствие. Неужели, он настолько мелочен, чтобы сводить со мной личные счеты на работе, при всех. Как низко!

— Итак, господа, все в сборе, — начал Геннадий Александрович, как только я уселась за стол. — Поскольку это совещание собрано по вашей инициативе, Родион Дмитриевич, вам, как говориться, первому слово. Поправив галстук небесно-голубого цвета с золотым зажимом, Родион начал:

— Я хочу высказаться в открытую, на чистоту. Я разочарован работой отдельных сотрудников вашей фирмы, Геннадий Александрович, не оправдавших моих надежд, как вашего клиента. Конечно, мое замечание ни в коем случае не касается работы фирмы в целом. Я попросту счел своим долгом, как ваш друг, указать вам на небольшое упущение. Пусть лучше это буду я, чем недоброжелатель, который промолчит, но использует ваши промахи в свою пользу.

— Ага, — кивнул Геннадий Александрович и благодушно поинтересовался: — Вы обвиняете кого-то конкретно?

— Простите, я никого не обвиняю. Просто указываю вам на некомпетентность одного из ваших сотрудников, не умеющего работать с клиентами, не думающего о них и не соблюдающего их интересы.

— С вами работала Марина Евгеньевна. Речь, я так понимаю, идет о ней?

— Совершенно верно, и я…

— В чем именно проявилась ее некомпетентность?

— Хотя бы в том, что собственные интересы, Марина Евгеньевна ставит выше дела.

— Да? — удивленно взглянул на меня Геннадий Александрович. — Знаете, Родион Дмитриевич, все это несколько голословно. Все те семь лет, что Марина Евгеньевна работает в моей фирме, она разве что не ночует здесь, и никогда прежде, никаких жалоб на нее не было.

— Я понимаю — заступаясь за своего сотрудника, вы, отстаиваете честь фирмы…

— Я просто хочу понять, о чем идет речь, — перебил его Геннадий Александрович. — Марина Евгеньевна что, грубо поговорила с вами? Игнорировала ваше мнение? Выставила за дверь?

— Вот именно, Марина Евгеньевна указала мне на дверь… В кабинете встала тишина. Геннадий Александрович недоверчиво смотрел то на меня, то на Родиона.

— Когда же, позвольте полюбопытствовать, это произошло? Я открыла, было, рот, чтобы сказать, что речь идет о вчерашнем вечере и наш разговор не касался дел.

— Вчера вечером, — опередил меня с ответом Родион.

— Вечером? После работы? Но… вообще-то это личное время, если вы не договаривались о встрече заранее? — Быков повернулся ко мне, ожидая моего ответа.

— Нет, — покачал головой Родион. — Мы не договаривались о встрече, но какое…

— Конечно, нет, — недовольно хмыкнул Геннадий Александрович, похоже, он начал понимать, что к чему. — На этой неделе вас не могли разыскать ни мой секретарь, ни секретарь Марины Евгеньевны, ни она сама.

— Все правильно. Поэтому, мне можно было уделить минимум времени, раз я не мог все эти дни связаться с вами, а не пренебрегать мной.

— Родион Дмитриевич, — проговорил Быков, заметно потеряв интерес к разговору. — То, что вы соизволили объявиться неделю спустя, в течение которой, вас, по-видимому, ни сколько не интересовало дело, о котором вы теперь так печетесь, делает вам честь. Похоже, вы вторглись в личную жизнь Марины Евгеньевны. Воля ваша, а я привык уважать личное время своих сотрудников, тем более тех, кто и так полностью выкладывается на работе и которых мне совершенно не в чем упрекнуть.