— Будь оно неладно! — воскликнул старый Аскер. — Я знаю, что есть корова симменталка и есть джерсийская… Есть холмогорская, красная степная, голландская, швицкая. Есть еще костромская и много других, но я не слышал, чтобы была порода, которая называется кокос! Ты ничего не перепутал?.. Это больше подходит для курицы, которая кричит «ко-ко-ко», но тогда эта порода куриц так и должна называться: кококос!

— Это на дереве! — попытался сквозь смех объяснить Гаврюша. — Это на пальме!

— Курица? — серьезно спросил Аскер.

— Да нет же!

И он удивился еще больше:

— Ко-ро-ва?.. На дереве? На пальме?!. Конечно, я понимаю, что там можно было бы долго пастись на одном месте, но как корове на пальму взобраться? И что, если она захочет бросить лепеху?.. Надо спускаться вниз?

Гаврюша решил больше не поддаваться и строго сказал:

— С кокоса бросают орехи, а не лепехи!

Старый Аскер сделал вид, что он хочет схватиться за голову:

— Еще новости — орехи!.. Ым? Я родился в ауле и кроме того, что я — старый солдат, я еще старый земледелец, старый крестьянин, но я никогда не слышал, чтобы корова бросала орехи, а не лепехи! Может, на этой пальме сидел баран? Может, бородатый козел?.. Представляю, как бы он оттуда жалобно мекал!

Гаврюше пришлось доставать носовой платок — он чуть не взмолился:

— Ну, дедушка Аскер! У меня уже не только глаза намокли — промок нос.

— Это я лечил твою душевную рану! — уже чуть грустно сказал старый черкес. — Разве тебе не стало легше?

— Стало! — согласился Гаврюша. — Что правда, то правда.

— А теперь объясни мне, — продолжил Аскер. — Мама сказала тебе, что на эту самую штуку из плохого иностранного шоколада у нее нету денег…

— А зачем тогда обещать? — горячо спросил мальчик.

— Это очень сложный вопрос, — вздохнул Аскер. — Ты ведь, наверное, тоже иногда обещаешь то, что после не можешь выполнить?

Гаврюша задумался, стараясь честно припомнить, было ли с ним такое, а старый черкес спросил:

— Как я понимаю, ты ей не стал больше напоминать об этом плохом иностранном шоколаде? Ты обиделся, но его больше не просил, больше не канючил?

И мальчик гордо воскликнул:

— Конечно, нет!

— Считай, что ты проявил мужество! — серьезно сказал Аскер. — Если бы у меня были деньги, я учредил бы и заказал хорошим мастерам специальный орден для маленьких мальчиков. За мужество, которое они проявляют, когда перестают своим мамам надоедать: купи! купи!.. Ну купи!

И Гаврюша вздохнул чуть ли не с завистью:

— Хороший орден!

— Нравится тебе?

— Ну, конечно!

— Ты бы такой носил?

— Еще бы!

— Эх, может, мне подсобрать немножко денег? — откровенно, как маленький, вздохнул Аскер. — Подумать, как их раздобыть, проклятые эти деньги, без которых даже порядочного ордена для мальчишек нельзя учредить… Зачем ордена взрослым людям?.. Зачем они пожилым либо вообще старикам? Если бы у них было вдоволь орденов, когда они бегали еще без штанов, глядишь, они успели бы ими наиграться и не стали бы потом бомбить чужие города либо уничтожать целые народы… Зачем? Или я не прав, Джебраил?

Кое-что из речи нового своего знакомого, который ему так почему-то нравился, Гаврюша не понял, но душой он чувствовал, что Старый Солдат говорит верные слова, а потому охотно подтвердил:

— Конечно, прав — еще бы нет!

— И как мы назовем этот орден? — спросил старик. — Если я все-таки раздобуду на него хоть маленько деньжат?

— Мы его назовем… назовем, — стал думать Гаврюша вслух. — Мы его назовем…

И вдруг ему пришло в голову:

— Давай его назовем: орден Аскера!

— Аскера? — переспросил черкес.

— А что?.. Ты же сам говорил: Аскер — это старый солдат. Будет орден Солдата!

И старый черкес как будто своим мыслям откликнулся:

— Орден Старого Солдата, да-да. Который все давно понял и очень устал от войн. От всех, которые когда-либо были на земле… От тех, в которых он участвовал вместе со всеми, и от тех, когда воевал совсем один… против всех!

— А так бывает?

— К сожалению, бывает.

Гаврюша не поверил: