Шрифт:
Здесь пути расходятся резче всего. Однихотят оставить интеллект и выбор за человеком и отказать в них животному. Они утверждают, таким образом, сущностное различие, но утверждают его именно в том, в чем, по-моему, нет никакогосущностного различия. Другие,в особенности все эволюционисты дарвиновской и ламарков-ской школ, отвергают вместе с Дарвином, Швальбе 19и В. Келером существование какого-либо окончательного различия между человеком и животным, именно потому, что уже животное обладает интеллектом. А тем самым они в какой-то форме следуют великому учению о единстве человека, которое называется теорией «homo faber» *— и, само собой разумеется, не ведают тогда никакого метафизического бытия и никакой метафизикичеловека, т. е. никакого отличительного отношения человека как таковогок мировой основе.
Что касается меня, то я должен самым решительным образом отвергнуть оба учения. Я утверждаю: сущность человека и то, что можно назвать его особымположением, возвышаетсянад тем, что называют интеллектом и способностью к выбору, и не может быть достигнуто, даже если предположить, что интеллект и избирательная способность произвольно возросли до бесконечности * *. Но неправильно было бы и мыслить себе то новое, что делает человека человеком, только как новую сущностную ступень психических функций и способностей, добавляющуюся к прежним психическим ступеням,— чувственному порыву, инстинкту, ассоциативной памяти, интеллекту и выбору, так что познание этих психических функций и способностей, принадлежащих к витальнойсфере, находилось бы еще в компетенции психологии. Новый принцип,делающий человека человеком, лежит вневсего того, что в самом широком смысле, с внутренне-психической или внешне-витальной стороны мы можем назвать
[52]
жизнью. То, что делает человека человеком, есть принцип, противоположный всей жизни вообще,он как таковой вообще несводим к «естественной эволюции жизни», и если его к чему-то и можно возвести, то толькок высшей основе самих вещей — к той основе, частной манифестацией которой является и «жизнь». Уже греки отстаивали такой принцип и называли его «разумом» *. Мы хотели бы употребить для обозначения этого Хболее широкое по смыслу слово, слово, которое заключает в себе и понятие разума, но наряду с мышлением в идеях охватывает и определенный род созерцания, созерцание первофеноме-нов или сущностных содержаний, далее определенный класс эмоциональных и волевых актов, которые еще предстоит охарактеризовать, например, доброту, любовь, раскаяние, почитание и т. д.,— слово дух. Деятельный же центр,в котором дух является внутри конечных сфер бытия, мы будем называть личностью,в отличиеот всех функциональных «жизненных» центров, которые, при рассмотрении их с внутренней стороны, называются также «душевными»центрами.
Но что же такое этот «дух»,.этот новый и столь решающий принцип? Редко с каким словом обходились так безобразно, и лишь немногие понимают под этим словом что-то определенное. Если главным в понятии духа сделать особую познавательную функцию, род знания, которое может дать только он,то тогда основным определением «духовного» существа станет его — или его бы-тийственного центра — экзистенциальная независимость от органического, свобода, отрешенность от принуждения и давления,от «жизни» и всего,что относится к «жизни», то есть в том числе его собственного, связанного с влечениями интеллекта. Такое «духовное» существо больше не привязано к влечениям и окружающему миру, но «свободно от окружающего мира» и, как мы будем это называть, «открыто миру». У такого существа есть «мир».Изначально данные и ему центры «сопротивления» и реакции окружающего мира, в котором экстатическирастворяется животное, оно способно возвысить до «предметов», способно в принципе постигать самотак-бытие этих «предметов», без тех ограничений, которые испытывает этот предметный мир или его данность из-за витальной системы
[53]
влечений и ее чувственных функций и органов чувств.
Поэтому дух есть предметность(Sachlikeit), определимость так-бытием самих вещей(Sachen). И «носителем» духа является такое существо, у которого принципиальное обращение с действительностью вне него пря- мо-таки перевернутопо сравнению с животным.
У животного — высоко- или низкоорганизованного — всякое действие, всякаяреакция, которую оно производит, в том числе и «разумная», исходят из физиологической определенности его нервной системы, которой в области психики подчинены импульсы влечений и чувственное восприятие. Что неинтересно для этих влечений, то и не дано, а что дано, то дано лишь как центр сопротивленияего желанию и отвращению. Таким образом, первым актом драмы подведения животногоотносительно окружающего мира. ее истоком, является физиологически-психическая определенность. Структура окружающего мира точно и замкнуто соответствует его физиологическому, а косвенно — и его морфологическому своеобразию, далее его структуре влечений и чувств, образующей строго функциональное единство. Все, что животноеможет постигнуть и заметить из своего окружающего мира, заключено в надежных границах структуры окружающего мира 20 .Второй акт драмы поведения животного — полага-ние реального изменения его окружающего мира его реакцией, направленной на ведущую цель его влечения. Третий акт — сопутствующее изменение физиологически-психической определенности. Такое поведение всегда происходит в форме:
животное « окружающий мир
Но существо, имеющее дух,способно на поведение, прямо противоположноепо форме. Первый акт этой новой драмы, человеческойдрамы: поведение сначала мотивируется чистым так-бытием возвышенного до предметакомплекса созерцаний, причем принципиально независимо от физиологической определенности человеческого организма, независимо от импульсов его влечений и вспыхивающей именно в них и всегда модально, т. е. оптически или акустически и т. д., определенной чувственной наружной стороны окружающего мира. Вторым актом драмы является свободное,исходящее из центра личноститорможение или растормаживание первоначально задержан-
[54]
ного импульса влечения. А третьим актом является изменение предметности какой-то вещи, пережитое как самоценное и окончательное. Таким образом, эта «открытость миру» имеет следующую форму:
человек « мир ® ®
Там, где это поведение имеет место однажды, оно способнопо своей природе к безграничному расширению —настолько, насколько простирается «мир» наличных вещей. Таким образом, человек есть X ,который в безграничной мере может быть «открыт миру». У животного же нет никаких «предметов»; оно лишь экстатически вживается в свой окружающий мир, который оно в качестве структуры носит всюду, куда ни пойдет, как улитка свой дом. Животное, таким образом, не может осуществить своеобразное дистанцирование(Fernstellung) и суб-стантивирование «окружающего мира», обращающее его в «мир», равно как и превратить ограниченные аффектами и влечениями центры «сопротивления» в «предметы» {„ Widerstands "zentren zii „ Gegenstanden ").Я бы сказал, что животное, в сущности, привязано к жизненной действительности, соответствующей его органическим состояниям, никогда не постигая ее «предметно». Итак, предметное бытие есть самая формальная категория логической стороны «духа».Правда, животное уже не живет больше абсолютно экстатически погруженным в свою среду, как чувственный порыв растения, без ощущения, представления и сознания, без какого-либо обратного сообщения о собственных состояниях организма вовнутрь. Как мы видели, животное, благодаря отделению ощущения от моторных функций и постоянному обратному сообщению схемы его тела и содержаний чувств, как бы возвращено самому себе. У него есть схема тела, но по отношению к окружающему миру животное всегда ведет себя экстатически,даже там, где оно ведет себя «разумно».
В противоположность этому простому обратному сообщению схемы тела животного и ее содержаний, духовный акт,на который способен человек, сущностно связан со вторымизмерением и второйступенью рефлексивного акта. Мы будем рассматривать этот акт вместе с его целью и назовем цель этого «самососредоточения» осознанием себя самого центром духовных актов, или «самосознанием».Итак, у животного, в отличие от растения,