Люди и монстры мало чем отличаются друг от друга. Вера для них лишь способ манипуляции...

Ибсен очнулась от плохого сна. Тяжко дыша, она руками поискала перила, за которые смогла ухватиться и встать.

Видения приводят с собою свет. Помогают избавиться от тьмы.

— Нашлась. А мы и вправду думали, что ты мертва, Ибсен.

В видении Рамония усмехалась. Провидица ненавидела эту ухмылку. Ненавидела это существо, внутри которого лишь гадкая тьма.

Дотронувшись рукой до пальцев, она начала считать сколько осталось времени до осуществления видения.

Раз... три... пять...

— Нашлась. А мы и вправду думали, что ты мертва, Ибсен.

— А я и мертва, Ламия, — промолвила Провидица, продолжая выламывать пальцы. Глупая привычка...

— Меня зовут Рамония! — прошипела Госпожа.

— Не обманывай себя, фейри. Сколько бы ты не отмывалась в крови невинных людей, ты навсегда останешься Ламией.

— Невинных людей? — рассмеялась Рамония где-то совсем близко возле Ибсен. — Думаешь, люди невинны? Во всех них сидит зло. Зачем спасать их, если в конечном итоге они спалят твой дом, убьют твоих родственников и приставят серебро к твоей трепещущей от страха груди?

Ибсен почувствовала, как длинные когти Рамонии касаются её лица.

— Страх - их убийца и поводырь. Наш же поводырь – жажда к жизни, Ирих, — горячее дыхание обжигало её ухо. — Ты помнишь, каково это... жить в Пределах? Всё, о чем ты там мечтаешь, – это быстрая и безболезненная кончина. Если не повезет: тебя спалят или же будут пытать серебром. Ради чего? Своей магией я не в силах была поделиться, и ничего нового сказать я им не могла. Я была маленькой девочкой, Ирих, маленькой девочкой. Ты обещала мне, что в этом мире будет лучше, когда забрала сюда...

— И что, Ламия? Разве ты не получила того, чего всегда желала. Ты имеешь власть. Твой народ тебя любит...

— Любовь?! Ты знаешь о любви столько же, сколько и я, Ирих! Ты - зло. Точно такое же, как и я. Не отрицай. Только темное существо могло породить на этот свет охотников. К чему ты их привела, а, Провидица Ибсен? К чему ты наделила силой эту девушку? Ты ведь знаешь, что не один человек не способен выдержать темную магию нашего мира. Ты принесла сюда силу, которой они не достойны! Твоя Кристина сгорит во мраке...

Ирих молчала. Она знала, что девочка, которую она однажды спасла от мук, которая стала одним из самых темных существ этого мира, была права. Кристина Ивашкова не сможет бороться с темной магией Хостинга.

Никто не сможет.

— Ты ведь знаешь, зачем я здесь, верно, Ирих? — внушение Рамонии начало растекаться по телу.

— Это ведь я тебя научила этому...

— Хороший ученик всегда превосходит учителя.

— Как ты думаешь, чтобы на это сказала Безнадежная, Ламия?

Провидица почувствовала, как руку скрутило от боли. Рамония была зла.

Ибсен потеряла сознание, но все же, последние слова, которые она услышал, прежде чем уснуть, были:

— Мама бы сказал, что это ты виновата в её смерти.

***

Кристина много раз перечитывала письмо от Дамьена.

Она до сих пор помнит те ощущения, когда её рука обхватила осиновый кол, окропленный святой водой, и всадила его в грудь вампира. Как податливая плоть проткнулась и давно уже небьющиеся сердце оказалось в плену её орудия.

Он погиб, а у неё не было сил сожалеть.

Он мечтал о смерти, а она о том, чтобы это всё прекратилось. В какой-то степени она тоже мечтала о гибели, потому что сила, растущая в ней с каждым днем, становилась всё больше и больше. Тьма была так близко к ней, что она сводила с ума. Это началось в Кракове. Два вампира, поймавшие их в ловушку, были готовы уничтожить её и Миру. Она давно перестала переживать за себя, но подруга была тогда единственным, что помогало выжить.

И тогда, откуда не возьмись, появилась тьма. Она была холодной и всепоглощающей. Она окутывала разум и сводила её с ума. Но тьма помогла бороться.

— Ибсен использовала непростительную силу для вашего создания, — сказала ей эльфийка, и как была уверена Кристина, она была права.

Мира называла это «приступами». Это случалось всё чаще и чаще. Когда Кристина всё дальше отходила от себя настоящей, темная магия занимала её место. И каждый раз это происходило по-разному и, что самое страшное, ей это нравилось...

Особняк бывшего Князя вампиров был вовсе не особняком, а небольшим домом на площади Бастилии. Слишком приметное место для вампиров, не переносящих дневной свет.