Она подошла к мужчине, что стоял у стены рядом с танцевальным залом и курил то ли сигарету, то ли сигариллу, аккуратно стряхивая пепел в чашу рядом. После нескольких слов они направились куда-то в сторону, где за листьями одного из растений угадывалась табличка пожарного выхода. Лилиан еще раз обернулась и посмотрела на меня взглядом, что отличал ее от той, «другой» девушки.

Я подозвал официанта и попросил принести счет. В его глазах читалось недоумение, ведь в такой поздний час посетители ресторана заходили совсем не для того, чтобы просто поужинать. Но я все-таки настоял на своем и, через несколько минут, на столе красовалась кожаная книжка с пачкой купюр внутри. Я совершенно не думал о выпотрошенном счете в банке, который обеспечил проход в это изысканное заведение, мой новый смокинг и стоимость дорогих блюд. Я сидел и размышлял о том, что я, похоже, был единственным человеком в этом заведении, чью душу трахнули по-полной. Вывернули наизнанку и изнасиловали, да так, что ни один мозгоправ не вернет все на место, в том порядке, в котором я всю свою жизнь выстраивал каждый мельчайший случай, каждое мимолетное воспоминание. Когда официант пришел забирать книжку, он принес мне последний заказ – дорогую сигару из самого конца меню. Ловким движением он обрезал запечатанный кончик и подал мне ее для прикуривания. Я никогда раньше не курил даже сигарет, поэтому моя неопытность не обошла стороной этого услужливого парня. Огонь на деревянной спичке облизывал поверхность сигары, но никак не поглощал ее, не позволял моим легким вдохнуть густого едкого дыма.

– Вы позволите? – спросил официант, хотя я понятия не имел, о чем он.

Жестом я показал ему, что он вправе делать то, что захочет.

Он сел напротив, как раз рядом с бокалом, на ободе которого еще угадывались очертания розовых губ. В несколько движений и затяжек, кончик табачного изделия покрылся оранжевой чешуей и заполнил пространство голубоватым дымом, таким густым, что к нему можно было прикоснуться.

– Наше начальство давно уже отсутствует, поэтому мы с поварами предоставлены сами себе, – как бы невзначай сказал он, передав мне сигару. – Я Дэниел.

– Приятно познакомиться. Дэниел, – мы пожали друг другу руки.

– Проблемы со спутницей? – сразу же спросил он.

– Дэниел, тебе разве не нужно обслуживать другие столики, – надменно сказал я, увиливая от ответа. Меньше всего мне хотелось обсуждать произошедшее с официантом.

– У нас почти на каждый столик есть свой официант. Поэтому вы – мои единственные клиенты на этот вечер.

Я наполнил бокалы остатками вина и передал ему свой. Сам же я взял бокал Лилиан.

– Думаете, она вернется? – спросил Дэниел.

– Нет, ошибаешься, я об этом не думаю. Я хочу выкурить эту сигару и отправиться домой, чтобы забыть об этом вечере и перестать притворяться.

– Знаете, тот мужчина, с которым вышла ваша девушка – он родственник владельца этого ресторана. Иначе мы бы просто не позволили им выйти через пожарный выход. Но вас я могу пропустить, если хотите, конечно.

– Спасибо, я обязательно подумаю над этим.

Мы пили вино и курили эту вонючую сигару, передавая из рук в руки, как трубку мира. Кто-то из клиентов косо посматривал в сторону нашего столика, и я даже хотел сказать что-то о возможных жалобах, но передумал. Дэниел внушал вид человека, который знает, что делает, несмотря на возраст такой же, как и у меня.

Через некоторое время, вряд ли оно превышало пару минут, но растянулось на часы, Дэниел вернул мне сигару, еще добрую ее половину, и ушел. За клубами дыма я не видел происходящего, и это было прекрасным моментом и поводом погрузиться в мысли. Но их не было. Как ни странно, я думал лишь о том, как хорошо сочетается вкус вина, которое мне не нравилось, со вкусом сигары, которая нравилась мне еще меньше.

Вдруг я увидел Лилиан. Она медленно шла в мою сторону, ее взгляд соприкасался с моим в такте медленного вальса, который звучал на сцене. Ее волосы были также идеально уложены, но в них угадывались капли дождя, как крошечные алмазы в лучах агрессивного освещения, по ее плечам бежали тонкие ручейки, а на лице играла улыбка. Те же ямочки, но помада была другой. Похоже, что она покрасила губы повторно, взамен испорченного слоя. Алая полоса, пухлая и вульгарная, манила меня к себе.

Я затушил сигару, сильно, со злостью, вдавил ее в мрамор пепельницы, и пошел ей навстречу. Мы встретились как раз в центре танцевальной площадки и, не сговариваясь, прижались друг к другу. Несмотря на притупленные сигарой рецепторы, я все-таки учуял незнакомый запах – запах вишневого табака, исходивший от ее волос, кожи и этих алых губ.

– И что же ты сделала?

– Я просто немного притупила свою злость на тебя, – тихо и спокойно ответила она.

Мы кружились под огромной люстрой в центре зала, медленно, совсем не так, как окружавшие нас люди.

– Неужели мой разговор разозлил тебя настолько сильно, что ты… – и я замолчал.

Осознание того, что это был наш последний танец, и больше мы никогда не увидимся, вдруг постучало в мою голову.

Она вытолкнула меня на свежий воздух.

За пожарным выходом находился обычный тесный переулок, с обычными мусорными баками, грязью и лужами, что блестели всеми цветами радуги от масла или бензина.

– Ты же хочешь этого? – сказала она, прижимая меня к мокрой стене.

Она жадно впивалась в меня губами, то ли целуя, то ли кусая за подбородок, шею и уши. В какие-то моменты это было слишком, я даже чувствовал боль, но никак не мог совладать с этим порывом.

Я отвечал на ее поцелуи своими, мы тесно жались телами, от происходящего становилось жарко настолько, что дождь испарялся на наших волосах и коже.

Она немного отстранилась и разорвала нижнюю часть платья до пояса, после чего закинула свою левую ногу мне на бедро. Я схватил и принялся нагло лапать ее белую кожу, все еще холодную, как и раньше.

– Я столько всего натворила в жизни. А ты был единственным человеком, кто хотел узнать меня ближе.

Ее слова были похожи на лихорадочный бред, произнесенный в пылу страсти. И я совсем не знал, как на него реагировать.