Копов не видно, но если она одна из них, то на ней наверняка микрофон, чтобы вызвать подмогу из фургона за углом. Я делаю круг на случай, если увижу что-нибудь подозрительное. Ничего.

Заезжаю на парковку, но двигатель не глушу. Замечаю, что стучу пальцами по рулю. Какого черта я здесь делаю? Мысли прерывает стук в водительское окно. Брюнетка. Я и не заметил, как она подошла.

Тощая, с посеревшим лицом. Явно сидит на героине. Волосы начесаны, будто у нее прослушивание для клипа «Whitesnake». Когда-то, давным-давно, она была симпатичной. Опускаю стекло, и ее запах бьет меня прямо промеж глаз. Как печенье с шоколадной крошкой, секс и хорошо прожаренный стейк. Три в одном. Господи.

– Привет, сладенький, – говорит она.

– Привет, – с трудом выдавливаю я. Мне ничего не хочется, только дышать, чтобы чувствовать ее запах.

Больше я ничего не говорю, затягивается неловкая пауза.

– Ты, м-мм, ищешь компанию? – спрашивает она.

Я беру себя в руки и без всякой задней мысли отвечаю:

– Ну да. Ты свободна?

Брюнетка смеется:

– Нет, но купить меня можно. Прямо за баром есть укромный уголок, если хочешь по-быстрому. – Она проводит языком по чересчур красной помаде, по кривым зубам. – Эти губки откроют тебе новый мир.

– Не здесь, – говорю я. – Есть у тебя местечко поблизости?

– За отдельную плату, – отвечает она.

Я достаю пару сотен из бумажника, показываю ей:

– Так сойдет?

Еще чуть-чуть, и она начнет пускать слюни. Я, кстати, тоже.

– Сойдет. – Она выхватывает у меня бабло и садится в машину.

– Так чего изволишь, сладенький? – интересуется она.

– Всего понемногу, – отвечаю я.

На ум приходит сразу уйма вариантов, но все они сейчас не кажутся привлекательными. Не знаю, почему я это делаю, но, похоже, остановиться не могу. Брюнетка показывает дорогу к мотелю, и я паркуюсь в темной аллее, где тачку не видно из номеров.

– Ну что ж, я частенько это слышу, – говорит она и выходит из машины.

Я иду за ней к номеру в углу. Тротуар перед мотелем едва-едва освещен разбитыми фонарями. У брюнетки длинные ноги. Она слегка хромает. Как раненая газель.

– Довольно тихое местечко, – замечаю я, и собственный голос кажется мне хрустом щебня под ногами.

– Здесь нам никто не помешает, сладенький, – говорит она. – Можешь шуметь, как тебе вздумается.

Она открывает дверь, включает свет. Номерок тесноват. Спальня, ванная, зеленый ковер родом из шестидесятых. На столе в углу стоит пустая бутылка «Столичной», на прикроватной тумбочке – упаковка презервативов.

– Может, нам с тобой… – Брюнетка замолкает на полуслове, впервые видя меня на свету. – Так-так, – говорит она. – Ты на чем-то сидишь? Это ничего, правда, но я не хочу никакого дикого дерьма. Понял?

Понятия не имею, что она несет, пока не замечаю себя в зеркале напротив кровати. Выгляжу хуже некуда. Рожа осунулась, стала на оттенок бледнее рыбьего брюха. Кожа вокруг глаз и рта стянулась.

– Все нормально, – говорю я. – Я на минуту. – Иду в ванную и закрываю за собой дверь.

Бог знает сколько времени пялюсь на себя в зеркало. Прямо на глазах лицо вваливается. Смахивает на фильмы, которые показывают в школах. Типа как в ускоренном времени растут грибы.

Шкура становится серо-зеленой, проседает вокруг глаз, отступает от ногтей. Морда покрывается пузырями с желтым гноем. Кожа на щеках разрывается, оттуда сочится густая хрень.

За какие-то две минуты я превратился в трехнедельный труп.

Живот скручивает в узел. Я сгибаюсь в три погибели. Господи, я готов стены сожрать.

Или что-нибудь еще.

Надо уходить. Убраться от шлюхи в комнате куда подальше, или, блин, не знаю, что сделаю.

Выйти отсюда можно только через дверь, ну или просочиться через вытяжку над унитазом. Радости, конечно, мало. Может, получится как-то промчаться мимо шлюхи, отпихнуть ее с дороги и попасть на улицу до того, как станет намного хуже.

– Ты там как, сладенький? – кричит она из-за двери.

– Не входи, – отвечаю я, но вместо голоса слышу пыхтящий скрежет. Язык распух, стал слишком скользким. Выпадает какой-то коренной зуб.

Шлюха распахивает дверь. Я хватаюсь за ручку, готовясь сделать отсюда ноги. Она присматривается ко мне и вопит.

Перед глазами стоит образ Хулио, который трясет бармена и явно собирается разворотить ему грудину.

Я хочу сбежать, но вместо этого хватаю шлюху. Впиваюсь ей в плечи пальцами, с которых оплывает кожа, обнажая кости.