У меня кружилась голова. Я все еще не могла узнать второй голос.

Ребекка помолчала немного.

– Думаю, ты прав.

– Что такое, тебе ее жаль? О, не огорчайся, Бекки. Эй, бьюсь об заклад, я смогу развеселить тебя.

Стало тихо, и я испугалась, что они уйдут без меня. В панике я подняла голову над колодой.

У меня отвисла челюсть.

Ребекка Лэнсинг сидела на генераторе, на ней была надета синяя парусиновая куртка. Ее ноги обнимали бедра охранника - солдата с рыжеватыми волосами. Почти симпатичный охранник, который этим утром отвечал за ее строй. Одна его рука лежала на ее светлых спутанных волосах, другая - на обнаженном бедре. Их губы соединились в бешеной страсти.

Часть меня решила, что это сон. В истории человечества не было такого варианта, чтобы эта ханжа, святоша Ребекка, моя соседка по комнате, студенческая помощница, занималась этим делом с солдатом. На территории школы. Посреди ночи.

Меня охватила ярость. Роза в бараке, ее наказывали, в то время как Ребекка крутит амуры с парнем, сидя на генераторе. Руки сжались в кулаки. Я скрипнула зубами. И если рассудок не покинул меня раньше, то это произошло сейчас.

Прежде чем осознать свои действия, я уже была на ногах.

– Какого...

Я не была удивлена, когда меня ослепил свет от фонаря. Он светил мне прямо в лицо, оставляя невидимыми людей с другой стороны. Я вскинула руку, чтобы прикрыть глаза, и вслепую двинулась вперед через ветки и мусор.

– Кто это?
– услышала я Ребекку. А потом: - О, мой Бог.

Охранник выругался. Шон, так она его назвала. Он отошел от Ребекки и бросился ко мне. Я почти хотела, чтобы он дошел до меня. Все, что я видела, когда на него смотрела, - каменное лицо, когда он тащил Розу.

– Постой!
– Ребекка спрыгнула с генератора и встала перед ним.
– Эмбер, что ты здесь делаешь?

Как же я ненавидела этот самоуверенный голос.

– Ты лгунья!
– прорычала я.

– Что? Как давно ты здесь?

– Достаточно давно, Бекки.
– Мои скрипучие слова вылетали, словно вода из лопнувшей трубы.

– Это не то, чем кажется.

– О, правда?

– Мне показалось, ты сказала, что она спит!
– почти кричал Бэнкс.

– Замолкни, Шон!
– отрезала она. Когда он не ответил, она схватила меня за рукав и потащила.
– Давай же, мы возвращаемся.

– Я так не думаю, - сказала я.
– Я уже сыта по горло тем, что слушалась тебя.

– Ты должна пойти. Следующий охранник пройдет через несколько минут. Тебя поймают. Уяснила?

– Только меня? Вот уж не думаю, - сказала я голосом, похожим на мой, но смелее. Я как будто отключилась. Кожа была холодной, но горячая кровь бодро бежала по венам. Казалось, все мои органы словно лежат по отдельности. Мне потребовалось большое усилие, чтобы вдохнуть морозный воздух. Я не чувствовала себя самой собой.

– Думаешь, их волнует, что мы с Шоном здесь?
– сказала она, в отчаянии всплеснув руками.
– Думаешь, они не делают то же самое? Они прикрывают друг друга, ясно? Если ты им расскажешь, тебя же и накажут.

– Может и так, - согласилась я и почувствовала, как возросло мое негодование.
– Может быть, охранникам и все равно, но мисс Брок будет рада услышать, что ее яркая звездочка путается с одним из солдат.

Бэнкс посмотрел на нее, на его лице появилась паника - настоящая эмоция. Потом он взглянул на меня, ужас сменился отчаянием.

– Она никогда тебе не поверит, - сказал он мне.

– Может быть. Но за ней станут присматривать, не так ли? Поставят охранника возле нашей комнаты, чтобы удостовериться, что она ничего такого не делает, и...
– Честно говоря, я понятия не имела, что предпримет мисс Брок, но мрачный взгляд Шона сказал мне, что я попала в точку.

– Ты не можешь рассказать ей... ты же Миллер, правильно? Бекки выходит через три месяца. Она должна продержаться.

– Позволь мне разобраться с этим, Шон, - сказала она.

Я была озадачена проявлением подобного рыцарства. Он что, действительно пытался ее защитить? Я скрестила руки на груди. Может, еще не все у них внутри омертвело, как кажется снаружи.

Ну, может быть, хотя бы у некоторых.

– Ты... ты не можешь рассказать ей, Эмбер. Ты не можешь.

– И что же меня остановит?

Громко вздохнув, Шон отстегнул кобуру на поясе. По его круглым, полным смятения глазам я поняла, что стрелять в меня ему не хотелось, но это ни на йоту не уменьшило мой страх. В этот момент я вспомнила дубинку Рэндольфа на моем горле и хлыст Брок на моих руках. И подумала, а почему я решила, что этот солдат окажется не способен на это или что похуже.