Питер ударил Алекса по яйцам.

Алекс согнулся, запнувшись о собственные ноги, упал. Другие парни были пря- мо за ним, но секундное замешательство между ними – все, что необходимо, чтобы добежать до автобуса, любого что поблизости, за который он может зацепиться и отпи- нываться. Его глаза пробежались по окнам автобуса, и на короткое время он встретился взглядом с девочками, близняшками Сворн, уставившихся на него маленькими испу- ганными глазками, если бы их взгляд был самым худшим, нет, тут были вещи похуже, чем просто глаза зрителей.

Он начал подниматься по ступеням в кабину, когда глаза одной из сестер расши- рились (у какой? – уже не узнать) и она закричала:

– Берегись!

Но Питер знал: поздно. Рука схватила его за косичку и стянула со ступенек авто- буса, толкнула на тротуар, где он оказался зажатым парнями в кольцо, смотрел прямо на Дункана Фитца, 210 фунтового Дункана Фитца, который не искал драки, но теперь, когда ее дух витал в воздухе, не мог от нее отвернуться. Вот чего стоит тебе драка: пра- ва абстракции, такой как «честность». Это одна из вещей, которых стоит тебе драка.

Питер попытался поднять свои руки для защиты, но прежде чем он смог, Дункан уда- рил его по лицу. Это было как вспышка очень яркого света, и быстрое продолжение с полдесятка вспышек зажглись следом, прежде чем Питеру наконец-то удалось поднять руки, прижать колени к груди и выплюнуть кровь на ладони и начать ждать начала из- биения.

Но затем острые локти разорвали кольцо, окружавшее его, еще один боец всту- пил в драку и он почувствовал вес нового тела и руки, обвивающиеся вокруг его шеи. Вес был не большим и руки тряслись и тонкие, как у девушки. Это и была девушка.

Это была Лета. Лета закрыла его собой.

Все снова стало тихо. Лета прижалась к нему, дрожа. Из центра ее тела текла энергия такой силы, что Питер мог чувствовать ее своей Свдхистаной, и она заставля- ла ее тело дрожать в намерении не отпускать его из объятий.

– Вот, бля, – неожиданно произнес кто-то. Вечеринка закончилась прежде, чем началась: неожиданное вмешательство Леты, как прибытие кого-то властного заста- вило толпу отступить, понурившись. Также неожиданно, как сакраментальная жажда насилия возникла в толпе, также беременная девушка быстро уняла эту мощь.

Лета помогла Питеру подняться. Его волосы были растрепаны, а лицо красное и кровоточит из порезов над глазом и ртом. И хотя он теперь стоял на ногах и был в

порядке, то, что она видела внутренним взором, были продолжающиеся удары другого парня снова и снова, склонившегося над ним. Раньше она никогда не видела такой же- стокости, но инстинктивно знала, что однозначным выходом из драки было равнознач- ное и противоположное ей действие, и она поцеловала его лицо. Она покрыла лицо, которое другой парень покрывал ударами, своими поцелуями, легкими, как трепыха- нье крыльев моли. Глаз за глаз. Питер наклонил свою голову к ней. Он протянул свой большой палец к ее рту и вытер с ее губ кровь. Она плакала, и сопли текли и ее носа.

Он положил свой указательный палец на ее губы.

Сопли, – сказал он.

Он вытащил запасные резинки из кармана своей сумки и собрал волосы в хвост.

Взял ее за руку.

Пошли, – произнес он.

Эй! – рявкнул голос, словно удар по тарелке барабанной установки и рука замдекана Спирса схватила Питера за локоть. – Куда это ты собрался?

Он идет со мной.

Замдекана отпустил Питера. Его лицо дважды побледнело в двойном отражении солнцезащитных очков Оливии Годфри.

***

Питер и Лета отправились с Оливией. Шелли, за ней и приехала Оливия, устро- илась в багажнике пикапа, а трое остальных в кабине, Лета посередине, наклонив ноги в сторону коробки передач. Оливия вытерла лицо Питера своим головным платком, и теперь он держал его прижатым к окровавленному рту. Внутренняя сторона его щеки прокушена, и он обследовал ее своим языком. Оливия, в ответ на вопрос, который еще не был задан, ответила:

Он по-прежнему.

Она дотронулась до коленки Леты, что на первый взгляд выглядело, как жест сочувствия – но ей нужно было место, для переключения передач.

Она везла их к трейлеру Руманчеков.

Мне придется отвезти тебя домой, дорогая, – сказала она Лете.

Лета ничего не ответила. На лице Оливии возникло выражение обдумывания своей ответственности, как взрослой, и, смягчившись, она произнесла:

Хотя бы позвони маме. Она и так на пределе в последнее время.

При виде опухшего глаза Питера и разбитой губы, у Линды заняло не меньше пятнадцати минут на выражение своего горя и злости. Она, плюясь на собственную грудь, декламировала такие проклятия утробам, породившим тех монстров, что мог- ли сотворить такое с лицом такого милашки, как ее сын. Затем она приняла властную материнскую позицию, отмыла его и дала ему чашку чая с двумя таблетками аспирина и отправила его в постель, дав ему кусок замороженной отбивной, которая нужна от отека. Оливия осталась, чтобы поговорить с Линдой.