Шрифт:
Второй документ – акт об оценке конфискованных вещей у того же Касивабары: велосипед, имеющий пятьдесят процентов износа, оценен в 250 рублей, плащ прорезиненный той же степени износа – 50 рублей, почти новый бритвенный, прибор – 10 руб., фотоаппарат, изъятый у Мивы Мацумасы, – 130 рублей.
Вот по акту описи и оценки конфискованного имущества переданы колхозу имени Чеплакова (так раньше ошибочно писали фамилию Евг. Чапланова) лошадь Куриямы Китидзаемон стоимостью 4500 рублей и жеребенок. Лошадь Нагая Акио оценена в 5 тыс. рублей, оба жеребенка – по 800 рублей. Все конфискованное имущество оценено до денежной реформы 1947 года.
Какое уж там богатство!
Однако вернемся в поселок Пожарское, в семью Рыбачуков.
Колхоз, в котором начал работу подростком Михаил Федорович, имел поначалу 20 коров. Это был скот, реквизированный у репатриированных японцев. Лошадей было больше – с полсотни. В колхозную собственность поступала мебель, оставленная в опустевших домах. Японцев отправляли с небольшими узлами одежды, все остальное – скот, мебель, посуда, постель – оставалось в домах, растаскивалось теми, кто первым приходил туда, забиралось колхозом, затем продавалось своим колхозникам.
Не будем задним числом давать оценку этому явлению, заметим лишь, что японцы от этого не обеднели, а мы, увы, не разбогатели.
Мои собеседники вспоминают, что японцы были какими-то безразличными к самым необходимым житейским удобствам. Прежде всего, в их домах не сохранялось тепло. У печурки с вечера соберутся от малого до старого, сидят в теплых штанах, греются, потом лезут под толстенные теплые одеяла. Печка остынет сразу, как дровишки в ней прогорят, тепло хранит лишь огромная керамическая грелка с горячей водой, которую с вечера ставили в ноги... В то же время у них было немало красивой мебели — шкафов, шкафчиков, на них стояла уйма всяких красивых безделушек. В каждом доме много разнокалиберной посуды – чашечки различных размеров, да все расцвечено красивыми рисунками. Жаль, что ничего не сохранилось, прахом пошло.
– Еще водяная колонка у каждого в сенях, тут плетенки висят – штук пять, разных размеров. Это такие очень легкие приспособления для ходьбы по снегу. Нацепит их японец и, глядишь, почесал к соседу по снежной целине, только пыль крутится за ним. Зимой они сидели в своих фанзах, а с ранней весны до поздней осени работали. Трудолюбивые люди.
– Соседями у нас, – вспоминает Юлия Михайловна, – были одинокая женщина и три ее дочери. Где их хозяин был – не знаю. Мы дружили с ними. Они так полюбили мою младшую сестру, что даже просили отдать ее с ними в Японию. Хорошие люди были.
– А вы не слышали ни от кого из них, что тут произошло в августе сорок пятого, когда наступали наши войска?
– Нет, не слышали. Что же тут произошло?
Хосокава Хироси
1919 года рождения, уроженец деревни Токорогун уезда Токора, префектура Сарума, о. Хоккайдо, крестьянин, образование 6 классов.
Отец – Хосокава Ёкичи, 1890 г. рождения, мать – Хосокава Сики, 1892 г., жена – Хосокава Томае, брат — Хосокава Такеси, 1928 г., сестры – Хосокава Фумико, 1930 г., Хосокава Рисуко, 1935 г. рождения.
С 1939 г. по 1940 г. (по другим сведениям по 1941 г.) служил в японской императорской армии. До августа 1945 года – преподаватель военных дисциплин в молодежной организации «Сэйнендан» деревни Мидзухо.
Словесный портрет: рост низкий, фигура худощавая, плечи опущенные, лицо овальное, лоб высокий, прямой, брови прямые, рот малый, подбородок сложенный, уши малые, овальные.
Особые приметы: на бедре правой ноги большой шрам от ожога; на левой руке палец вывихнут (сросшийся вывих).
«С начала войны Японии с Советским Союзом японцы из прибрежных районов стали уходить в глубь острова. Корейцы стали с этого времени плохо относиться к японцам: грабили их дома, избивали женщин-японок... Конкретных фактов ограбления японцев и избиений я привести не могу».
(Из протокола допроса 7 августа 1946 года)
«Да, я признаю, что совместно с Мориситой Ясуо, Киосукэ Дайсукэ был организатором, руководителем и непосредственным исполнителем массового уничтожения корейцев, проживавших в дер. Мидзухо. Я признаю, что все убийства корейцев – мужчин, женщин и детей – являются моими, Мориситы, Киосукэ убийствами. Я должен за эти убийства нести ответственность».
(Из протокола допроса 20 августа 1946 года)
Военным трибуналом ДВО 27 сентября 1946 года приговорен к расстрелу. Казнен во Владивостоке 26 февраля 1947 года.
Киосукэ Дайсукэ (Дайскэ)
1909 года рождения, город Уса того же уезда, префектура Опта, остров Кюсю. Специальность – плотник, образование 6 классов.
Отец – Киосукэ Китиро, 1865 г., мать – Киосукэ Тия, 1887 г., жена – Морисита Сигэ, 1927 г., детей нет. Братья и сестры: Киосукэ Мисаки, 1912 г., Киосукэ Катуо, 1916 г., Киосукэ Нацуки, 1919 г., Киосукэ Тэйтаро, 1922 г.