Хмелели не столько от выпитого спирта, сколько от речей бы­валых солдат. Они рассказывали различные эпизоды из военной жизни, в которых победителем выходил всегда японский воин. Он терпелив, вынослив, бесстрашен, ловок, в единоборстве превос­ходит любого противника. Да, он бывает беспощаден, жесток, не знает жалости, но империя всегда сильна была тем, что сурово ка­рала своих противников. Поэтому справедливо наказаны и здеш­ние предатели.

Неожиданно Морисита поднял голову и запел: «Тверды лица воинов, спускающихся с решимостью разбить своих врагов...».

Несколько голосов стали подтягивать. В старательно ведомой мелодии трепетало знамя Страны восходящего солнца, звенела вера в победу над коварными врагами. В груди у молодых горе­ла жажда подвига.

Наконец Морисита и Хосокава встали. Им предстояло немало дел. Остальным было приказано ночевать здесь, подъем предви­делся ранний. Корейцев в Хатигосен надо убить на рассвете...

Накануне непоседливый Хосокава съездил в лагерь беженцев, ютившихся в доме его отца и вокруг, разъяснил, что обстановка остается прежней, что отлучаться в деревню запрещено. Лишние свидетели ему были не нужны. Раз несколько он показывался в центре. Потом доверительно сообщил, что встретил там полицей­ского Исэда Рюдзиро. Разговор полунамеками шел вокруг случив­шихся событий. Исэда будто бы дал им совершенно определен­ную оценку:

– Что ж, правильно сделали.

Никаких дальнейших указаний или советов он, разумеется, не давал. Сама обстановка диктовала, как действовать.

Хосокава был в центре деревни третий раз, когда к нему по­дошли Курису Набору и Мива Мацумаса, представлявшие север­ную окраину деревни.

Мива Мацумаса приходил с надеждой встретить своего брата, который должен был ехать из Футомата в эвакуацию. Его соседу никак не сиделось одному в такой тревоге дома. Два приятеля из Хатигосен и Хосокава словно искали друг друга.

Курису Набору осведомился:

– Верно ли, что у вас в Урасима убиты все корейцы?

Хосокава многозначительно помолчал, улыбка превосходства скользнула по его полным губам.

– Быстро до вас дошло. Ну а вы что думаете делать со своими чонга?

Чонга – холостяк. Так презрительно называли корейцев, не способных к определенному возрасту создать семью. Семьей они не могли обзавестись потому, что у них не было земли, жилища, необходимых средств. Но именно за это и презирали.

Что делать с корейцами, знали все три собеседника. Курису лишь высказал сомнение:

– Сил у нас маловато.

– А мы поможем, – охотно откликнулся Хосокава. – Сейчас по­еду посоветоваться со своими, потом дам ответ.

И вот теперь он выполнял свое обещание. К дому Курису На­бору он приехал, когда уже стало темнеть, не слезая с лошади, вы­звал его на улицу и по-военному проинформировал:

– Мы придем. Общий сбор у Нагая Акио в четыре часа утра. Оповестите всех своих.

У Курису Набору находился Мива Мацумаса. Вдвоем они тот­71

час отправились к Касивабаре Дзюнси. А там был Митинака Та­дао. Теперь одиночество гнало людей к чужому очагу, дома в пу­стоте не сиделось.

Все четверо выразили свое полное согласие принять участие в предстоящем деле. Тут же стали прикидывать, у кого какое име­ется оружие, кого предстоит оповестить, чтобы пополнить отряд. После короткого совещания они быстро разошлись поднимать со­седей, пока не стемнело окончательно.

К Судзуки Хидео пришел Мива Мацумаса. Судзуки Хидео одо­брил задуманную расправу: конечно, корейцев надо убить, но он слаб здоровьем и мало пригоден для практических действий.

– Будешь стоять в засаде, – облегчил задачу Мива и для весомо­сти добавил, что к сараю Конбэ идут все японцы.

Оставшись один, Судзуки долго мучился. Что было делать? Уже когда вышла ранняя луна, он собрался и пошел к соседу Но­озава за советом. Hooзaва считался человеком сведущим, мудрым, за ум его уважали во всей деревне, он мог подсказать, как посту­пить. Но соседский дом оказался пуст, и Судзуки пришлось реше­ние принимать самому. После колебаний он все же достал старую самурайскую саблю.

Курису Набору догнал Хасимото Сумиеси, когда последний вел свою корову в Урасима, куда эвакуировались родители. Коро­ву необходимо было доить; Хасимото поспешал ввиду предстоя­щей темноты – путь был неблизкий. Курису окликнул его, оста­новил.

– Завтра утром пойдешь с нами.

– Куда?

– А разве ты не слышал, какие зверства чинят корейцы над японцами? Ты не встречал японских беженцев? Мы решили уни­чтожить всех корейцев, живущих в нашей деревне, чтобы у нас не повторилось то же, что происходит в Эсутору и Маока.