предмет того, переживает ли его другой точно так же, как я, или нет?

Социальным смысл становится не как привязанность к определенным

объектам (людям), но как носитель особенной редупликации возможно-

стей понимания. Соответственно понятия Ego и Alter Ego существуют

здесь не в качестве личности или системы, а в качестве особых горизон-

тов, которые агрегируют и связывают осмысленные ссылки… Поскольку

этот двойной горизонт является конститутивным для возникновения осо-

бенного измерения смысла, социальное нельзя свести к продуктам созна-

ния монадического субъекта. Тем самым все попытки, предпринимаемые

теорией субъективной конституции «интерсубъективности» проваливают-

ся».215

Проблема смысла находит в системной теории Лумана собственное

решение, весьма отличное от привычных. В трактовке понятия смысла

Луман испытал заметное влияние феноменологии Гуссерля. Он обращает-

ся к предложенной философом концепции структуры субъективного со-

знания, поставив себе целью реконструкцию процесса функционирования

смысла в сознании и обществе как системах. Гуссерль относится к числу

«учителей» Лумана, оказавших на него наиболее глубокое воздействие

своим стилем теоретизирования. Но представления философа Луман ин-

терпретирует, как уже говорилось, весьма оригинальным образом. Он

разделяет с Гуссерлем только интерес к конститутивной деятельности со-

знания и возникающим в этой связи проблемам.

Само понятие интенции и переживания, ключевое для Гуссерля, Луман значительно модернизирует. Если для Гуссерля интенция имеет

природу интуиции, интеллектуального созерцания (в период раннего

творчества он говорит об «эйдосах», «очевидностях»), то Луман трактует

ее как полагание различия: «Интенция – не что иное, как полагание раз-

личия, установление некоего различения, посредством которого сознание

215 Там же. С. 119-120.

114

стремится обозначить, помыслить, пожелать нечто определенное (а не

что-то другое)».216 Тем самым фокус рассматриваемой проблематики фе-

номенологии смещается от «узрения сущностей» к исчислению формаль-

ных отношений (Indikationskalkьl в смысле Спенсера Брауна). «Было бы

небольшим, но в итоге продуктивным переформулированием [терминоло-

гии Гуссерля], если различение ноэсиса и ноэмы заменить на различение

автореферентности и инореферентности… Сознание не может обозначать

себя само, если не отличает себя от другого».217 По сути дела, луманов-

ская трактовка смысла является именно основательным переформулиро-

ванием основоположений гуссерлевской концепции деятельности созна-

ния.

Для Гуссерля сознание было закрытой системой, он говорил о

трансцендентальном субъекте как об «абсолютном сознании». Вещи

внешнего мира могут проявляться для сознания лишь как его собствен-

ные феномены (это было созвучно с собственными посылками Лумана).

Отсюда задача «чистой феноменологии» заключается в том, чтобы опи-

сать конституирование в сознании явлений разного порядка. Смысл, со-

гласно Гуссерлю, есть деятельность по конституированию содержаний со-

знания, которая структурирует и актуализирует для сознания пережива-

ния, так как «поток переживаний … никогда не может состоять из чистых

актуальностей».218 Многообразие смысловых возможностей образует

смысловые горизонты, которые создают для каждого конкретного воспри-

ятия смысла некоторые аппроприации и смысловые шлейфы.

Луман, отклоняя постулаты сознания и субъективности как таковые, принимает трактовку «потока сознания» и в особенности активно исполь-

зует понятие смысловых горизонтов. Но для него поток переживаний

принадлежит не сознанию, а психической и социальной системам, харак-

теризующимся именно тем, что они способны производить смысл и этим

обеспечивать автопоэзис. При этом выделение коммуникации как систе-

мы, совершенно самостоятельно оперирующей смыслом, является исклю-