Так он, бормоча себе под нос, дошёл до развилки. Глядь, стоит камень посреди неё в аккурат.

На нём, как водится в Лесу, небрежно накаляканы были разные жизненно-бытовые объявы и

самоутверждения всяческих личностей. Слева — «Рейв гавно! Рэп круто!», чуть выше — «Панки

хой!», внизу шёл бытовняк — «Ищу моржу, в сердцах стужу!» и «Стираю всё, от постельного

белья до секретных файлов!». Вверху сияло «Всю власть …!» (последнее слово в надписи было не

раз стёрто и заменено, как и водится в любой истории любой планеты) и «Здесь был Топоног,

затоптал кого мог!», а внизу шло наперекосяк утверждение, обратное первому, то есть «Рэп гавно!

Рейв круто!».

Крупная официальная надпись посередине каменюки гласила: «Куда ни пойдёшь — везде

какая-нить херь да случитца!»

— Мудро. По крайней мере, с иронией и большим жизненным опытом написано, — утвердил

Слипер прочитанное, поправив на спине жёлтый рюкзак. — Один хрен с редькой, куда идти, если

знаешь, что куда ни иди — везде слаще не будет, всё равно придёшь к тому, к чему тебе нужно

было прийти по-любому!

Краем уха услышав эту фразу, задумалась на лету и врезалась в дерево Белка-Дельтапланерюга.

Слипер поймал её на руки, когда она, сложив смиренно лапки на груди, вошла в пике, словно Бом-

бам-дировщик.

— Эк, блин. Надо бы её куды сунуть. — Карман на красном анораке Слипера был явно

маловат, в штаны белку не запихаешь, а про рюкзак он и вовсе забыл. — А то ненароком съест

кто-нибудь, или Топоног Многопятковый наступит. Он вечно ни шиша под ноги не смотрит, да и

куда ему под столько ног сразу смотреть? Вот природа несуразная. Нет чтоб и глаз животному

дать, аки и ног у него сколько, а то мучается сам иль кого мучает. Одно мучение, ёжкины кошки!

— Котов попрошу не поминать всуе! — раздался шершавый мягкий голос с ветки над головой.

— Не гламурррррно сие и не учтиво, молодой чемодан.

Слипер задрал голову. В этой позе, с бессознательной белкой на руках, он напоминал святого

мученика, допросившегося с небес нежданного презента.

На ветке не спеша проявлялся силуэт весьма-не-в-меру-упитанного, полосато-невнятного кота

с огромной широкой пастью и репейником в хвосте.

— Ап-чхи! — от неожиданности громыхнул Слипер на весь Лес.

— Хи… хи… хи… — понеслось эхо.

— Здоровеньки будь, аднака, ара-джан! — откликнулся кот, подмигнув в воздухе всем собой.

— И тебе не хворать, коли не шутишь. Ты чего, Башкирский, пугаешь спутника

болтающегося?! Тьфу, блин, совсем меня с толку сбил!

— У нас прррофесссия такая, баламутно-запутная, — промурлыкал довольно Башкирский Кот,

выписывая крендель хвостом, чтобы скинуть с него репей.

— Как же, вот белку-то и сожрал бы сейчас! — Слипер захитрил на кота глаз.

— Ой-ой-ой! Больно нужна мне эта дохлятина, как ослу перья. Я вообще вегетарианец,

меррртвечины вашей в пасть не положу! — Кот залихватски заложил лапу за лапу в

18

предвкушении долгого, приятного во всех отношениях разговора и улыбнулся отнюдь не

вегетарианской пастью, в которой виднелись в семь акульих рядов остро наточенные зубы, более

сотни количеством. — Что это ты, друг? В «Гринпис» записался? Суицидных тут всяких,

понимаешь, таскаешь на руках. Вот Дример — тот не чета тебе, оболтусу! Всё о вещах мудррррых

говорит, спокойно, не спешаааа. О преимуществах сметанной диеты мы тут с ним давеча мяукали

недурррственно. Хорррошая была вечеринка. Посиделки такие, понимаешь, богемные. Сметана,

дык, сливки, моррроженое…

Кот закатил радужные глазищи и стал заваливаться набок.

— Эй, ты там, на кране, осторожней! — Слипер отскочил в сторону, благоразумно решив, что

громадный зубастый котяра — это тебе вовсе не белочка, и поймать его на руки будет себе дороже

в травматологическом смысле. К тому же место на руках уже было занято.

Кот ухватился за ветку и вернулся из мечтаний, приняв устойчивое положение.

— Слушай, — Слипер покрутил затёкшей шеей, — мне по всем раскладам идти к Беникам

нужно.

— Слыхал я. Мы здесь за новостями следим. Не дерррёвня какая, понимаешь. Мы — существо

воспитанное и сообррразованное. А у них там раздоррры, делёжка территорий, политика,