зажигой!

Башкирский Кот подошёл к печи и щёлкнул когтями. Возникший огонёк он протянул в горсть

щепок, и те быстро занялись.

— Славно тут у тебя, — заметил Дример, вытягиваясь на полосатом коврике прямо на полу и

снимая Шапку-Невредимку. Он скинул ботинки и пошевелил пальцами ног, разминая их.

— Дык, Ясный Пень! — улыбнулся Мора. — Мадяры-то будете?

— Чего? — Слипер тоже разомлел на продавленной тахте в углу, сбросив рюкзак.

— О, мадяра — это мадяра! — пропел Мора, — Ща устроим!

Он метнулся к шкапчику и добыл из его глубин мутную бутылку с такой же мутной во всех

отношениях жидкостью.

— Напалм? — усмехнулся зубоскально Башкирский Кот, расположившись у камина и

растопорщив шерсть.

— Шо ты! — замотал головой Мора. — Чистая слеза! Сугрев и комфорт обеспечены. Правда,

нарушается транспортабельность, но енто дело нам сейчас и ни к чему, верно?

Не дожидаясь возражений, он метнул на стол обычные плацкартные стаканы и, лихо опрокинув

над ними бутыль, наполнил розовой жидкостью.

— Ну, вздрогнули! — Он лучезарно улыбнулся.

Подняли ёмкости, оттянув локоток.

— За Полную И Окончательную Нирвану Без Нирватрёпки! — провозгласил Мора и осушил

стакан сразу наполовину. Остальные с опаской пригубили пойло, но оно оказалось на редкость

щадящим. Сладенькое, крепенькое, но без сивушного привкуса.

— Недурственно, — крякнул Дример.

— А и я про что! — радостно согласился Мора, кинув братцу подушечку под голову, чтоб было

комфортно вытянуться и вовсе на полу.

А дальше покатилась непринуждённая беседа, и пока в котелке булькала уха, Мора рассказал о

том, как и когда встретил Башкирского Кота. Все с удивлением слушали его повествование, в том

22

9

числе и сам Башкирец. Но с каждой фразой Моры он чаще кивал, морщил усы и всё больше что-то

припоминал, вворачивая фразочки типа: «Ага, помню-помню. И вот это было, верно. Век

шпррроты не видать, как же я забыл?»

И выяснилось, что котяра наш не раз тут бывал. Правда, давно. Появлялся из ниоткуда и

пропадал каждый раз в никуда без долгих прощаний, по-английски, как говорится. По каким

делам он гостил, Мора не знал, но кутили они от души. Пару раз Башкирский Кот даже доставал

для Моры какие-то редкие детали к самолёту. Мора же его в ответ катал на самоле и вместе с

котом впадал в длительные запои. В целом, нашлось много общих знакомых и вспомнилось много

общеизвестных мест, но так и не пролился свет на то, какими маршрутами сюда кот попадал.

Также Мора доложил общие сведения о городе А. Город, как и говорилось ранее, был населён

самым разным народом. Тут тебе были и йоги, и гоги-магоги, и налево-ногу-сломит. В общем, кто,

так или иначе, добаловался до серьёзных техник осознанного сновидения и к тому же научился

держать свои мозги в узде, — все кочумали тут. Разные на внешность и количество конечностей,

но более-менее одних стремлений. А интерес был у всех практически одинаков. Жители

занимались оттачиванием практики сознательного моделирования реальности. Проводились в

городе многочисленные научные эксперименты. Создавалось много техники, и полезной, и

напрочь бесполезнючей и непригодной, но прикольной фасадом. Жисть кипела, и никто не скучал.

К тому же, благодаря своим умениям и талантам, здешние удальцы наладили торговые и не только

отношения с близлежащими Слоями мира. А потому многие переженились кто на ком, завели

деток и осели в этих местах навсегда. Беда была одна: в этом мире жили — не тужили

собственные туземные жители, и они оказались ну совсем недружелюбно настроены к пришлым,

пусть и весьма умным и развитым новоявленным соседям. Война началась с пустяков и мелких

стычек, как и всегда бывает, но затем переросла в полномасштабные боевые действия. Отдавать с

таким трудом найденную территорию переселенцы не хотели. Многие опыты можно было ставить

только здесь, в условиях крайнего истончения реальности. Тутошние аборигены, они же

стрекозявки, оказались на редкость смышлёными, но напрочь демонического уклада разума

существами. Учиться они ничему не хотели, не терпели поучений и советов, не внимали знаниям о