— Что же вас удивляет, мэтр Дюпон?

— То, что вам известно мое имя. У меня хорошая память на лица, и я готов поклясться, что вы не из числа моих покупателей.

— Евангелие не велит нам давать клятвы, — тихо произнес Арамис.

Затем он обернулся, чтобы проверить, не может ли кто-нибудь услышать их разговор. В лавке никого не было.

— Отошлите своего подручного, любезный мэтр Дюпон, — приветливым, но не допускающим возражений тоном произнес Арамис. — И проводите меня наверх — туда, где мы могли бы поговорить без помехи.

Однако почтенный булочник был человеком не робкого десятка и, видимо, не собирался повиноваться пришельцу, хотя бы и такому, как Арамис.

— Полегче, любезный. С какой это стати я должен отсылать мальчишку и тратить время на разговоры с вами? Могут прийти покупатели, а в лавке никого!

Арамис спокойно расстегнул воротник так, чтобы стало видно небольшое распятие, висевшее на тонкой серебряной цепочке. Затем он поднес крестик к глазам мэтра Дюпона таким образом, чтобы тот мог рассмотреть четыре латинские буквы на обратной стороне распятия.

Хозяин переменился в лице. Затем он быстро повернулся и дал своему юному помощнику какое-то поручение, позволявшее отослать его из лавки на продолжительный срок.

— Прошу вас следовать за мной, сударь, — сказал он, обращаясь к Арамису и сопровождая свои слова почтительным поклоном.

В одиннадцать часов следующего дня Кэтти вышла из дому, чтобы отправиться в свою обычную прогулку по торговым лавкам города. Двое соглядатаев отправились следом. Сегодня это были скромно одетая женщина и человек, похожий на судейского чиновника.

Они следовали за девушкой по разным сторонам улицы. Женщина несла в руках корзинку, словно собиралась делать какие-либо покупки, что давало ей возможность в случае надобности заходить в те же лавки, куда заходила Кэтти, и подходить к тем же лоткам, к которым приближалась она, чтобы слышать, о чем камеристка герцогини де Шеврез станет говорить с лавочниками и торговцами.

И снова девушка зашагала вдоль по улице Мюрсунтуа, внимательно изучая все выставленные для продажи украшения и не менее внимательно выслушивая все комплименты, какие нашлись в этот день в запасе у почтенных негоциантов, обитавших на славной улице Мюрсунтуа.

Покончив с этим необременительным занятием и невольно раздосадовав шпионку шевалье дю Пейра (а какая женщина сможет спокойно выслушивать в течение получаса любезности, отпускаемые в адрес другой женщины?), Кэтти отправилась на рынок, где купила свежую зелень и апельсины. Затем девушка двинулась обратно.

На улице Скорняков она нанесла обычный визит в лавку булочника Дюпона.

— Доброе утро, мэтр Дюпон! — приветливо поздоровалась Кэтти.

— Скорее, следует сказать «добрый день», милочка, — добродушно отвечал хозяин. — Но это не значит, что я не рад вас видеть, тем более что выглядите вы сегодня хорошо, как никогда.

— Вот уже без малого год, как вы мне каждый раз говорите это, папаша Дюпон. Послушать вас — так я уже должна стать первой красавицей в городе.

— Не в городе, прелестная Кэтти, а в целой Франции. Возьмите эти булочки — они такие же румяные и сдобные, как ваши щечки.

Расплатившись с лавочником, Кэтти вышла на улицу в хорошем настроении и легкой походкой направилась домой.

Убедившись, что девушка вернулась в знакомый особняк на улице Мюрсунтуа, подручные шевалье дю Пейра снова донесли ему о том, что во время прогулки по торговым лавкам с Кэтти не случилось ровным счетом ничего необычного.

Это не соответствовало действительности.

Впрочем, Кэтти и сама не подозревала о том, что сегодня она оказала своей госпоже серьезную услугу.

Во время обеда опальная герцогиня, разломив булочку, положенную в корзинку Кэтти рукой мэтра Дюпона парой часов раньше, вздрогнула и издала приглушенное восклицание. Г-жа де Шеврез тотчас же овладела собой, но румянец, выступивший на ее лице, свидетельствовал о том, что она чем-то взволнована.

Булочка была свежей, но ей не суждено было разделить участь своих товарок. Искусная рука мэтра Дюпона вложила в нее послание Арамиса.

Отослав Кэтти, от внимания которой не укрылось минутное замешательство госпожи, герцогиня торопливой рукой развернула записку и углубилась в чтение.

— Судя по всему, сегодня мы сможем рассчитывать на приличный ночлег, Жемблу, — весело сказал д'Артаньян, когда копыта их лошадей застучали по камню турских мостовых. — А главное — на приличный ночлег могут рассчитывать и наши лошади. Бедные животные порядком устали.