Шрифт:
II
Хоть много в древности прославлен Победоносный Геркулес И не один трофей поставлен В знак бывших от него чудес, Но если бы твои победы Здесь были точно так воспеты, То б он, оставя булаву, Тебя героем почитая, С тобой к Омфале приступая, Твою бы в руки взял главу. III
Когда на брань хуй ополчится И станет в ярость приходить, Когда багряна плешь зардится, То кто возможет сокрушить? Хотя меж ног клади оковы Иль челюсти разверсты Львовы, Но он, опершись на мудах, Сквозь все оплоты укрепленны, Возносит верх свой обагренный, Как лев, ярящийся в горах. IV
Но что за глас, стон слышен крика? Какая б то была беда? Боязнь то хую невелика: Ползёт на брань к нему пизда. Пиздища старая, седая, Пизда уже не молодая, Она ж притом была урод. До старых лет не проебалась И сроду с хуем не видалась, Затем, что был с зубами рот. V
Чудовища вся тварь боялась, Коснуться ей никто не смел, Она на всех, как зверь, кидалась, Лишь хуй её смирить умел. Пизда пришла, скрыпя зубами, Хуй стал трепать её мудами, Чем зверство в ней тотчас пресёк; Она с задору задрожала, Она в себе не удержала, И с ней тут сок ручьем потёк. VI
Хуй, видя в ней ту слабость многу, Он щель её тут вмиг пробил, Сей хитростью сыскал дорогу, Отважно к делу приступил: С мудами в пропасть к ней влезает, До дна он плешью досягает, И сладость тут находит вновь. Пизда вкус ебли весь узнала, Пизда яриться перестала, Как сильный хуй в ней пролил кровь. VII
Сей подвиг совершив щастливо, Восстал и ободрился вновь Расселины и льющусь кровь, И вспомня все свои работы Во среды, пятки и субботы, С негодованием сказал: — Почто мя смертны забывают, Почто в псалмах не прославляют, Почто я так на свете мал? VIII
Первейше в свете утешенье — Любезнейших собор девиц, Приятно чувствам услажденье, Столь много лепотнейших лиц — Не мною ль в свет произведенны? Не мои ль силы истощенны, Не мой ли труд и с кровью пот Воздвиг везде дела геройски, Повсюду сделал многи войски? О, коль неправ всех смертных род! IX
Одна лишь в свете героиня, Моя премудрейшая тварь, Арабска Изида богиня, Воздвигла для меня алтарь И женску полу повелела, Чтоб кажда в бархате имела На шее мой прекрасный ствол, И чтоб египецкие дамы, Входя богов великих в храмы, Во первых чтили мой престол. X
Не я ли в ад низвел Орфея Своей победы там искать? Не я ль Дидоне у Энея Принудил с муд площиц таскать? Какая ж мне за то отрада, Какая в старости награда? Я верных мало зрю сердец, А я всей твари обновитель, Ее блаженства совершитель И всех зиждитель и отец. I
О, общая людей отрада, Пизда— веселостей всех мать, Начало жизни и прохлада, Тебя хочу я прославлять. Тебе воздвигну храмы многи И позлащенные чертоги Созижду в честь твоих доброт. Усыплю путь везде цветами, Твою пещеру с волосами Почту богиней всех красот. II
Парнасски музы с Аполлоном, Подайте мыслям столько сил, Каким, скажите, мне петь тоном Прекрасно место женских тел? Уже мой дух в восторг приходит, Дела ее на мысль приводит С приятностью и красотой. — Скажи, — вещает в изумленьи,— В каком она была почтеньи, Когда тек век еще златой? III
Ее пещера хоть вмещает Одну зардевшу тела часть, Но всех сердцами обладает И всех умы берет во власть. Куда лишь взор ни обратится, Треглавный Цербер усмирится, Оставит храбрость Ахиллес, Плутон во аде с бородою, Нептун в пучине с острогою Не учинят таких чудес. IV
Юпитер, громы оставляя, Снисходит с неба для нея; Величество пренебрегая, Приемлет низкость на себя, Натуры чин преобращает: В одну он ночи две вмещает; В Алкменину влюбившись щель. Из бога став Амфитрионом, Пред ней приходит в виде новом, Попасть желая в нежну цель. V
Плутон, плененный Прозерпиной, Идет из ада для нее, Жестокость, лютость со всей силой Побеждены желвой ее. Пленивши Дафна Аполлона, Низводит вдруг с блестяща трона, Сверкнув дырой один лишь раз. Всю крепость он свою теряет Во угожденьи мер не знает, Возносит к ней плачевный глас! VI
Представь героев прежних веков, От коих мир весь трепетал, Представь тех сильных человеков, Для коих свет обширный мал: Все ей одной были подвластны, Счастливы ею и несчастны, Всё властно было ей одной: На верх Олимпа подымались И в преисподню низвергались Ее пресильною рукой. VII
Где храбрость, силу и геройство Девал пресильный Геркулес? Где то осталось благородство, Которым он достиг небес? Пока не видел он Омфалы, От взора стены трепетали, Увидя, Тартар весь стенал. Пизда ее его смутила, Она оковы наложила, Невольником Омфалы стал!