Что с ней? Может, с ней тут плохо обращаются? Я покосился на сытую ряшку Германа. Нет, чепуха. Кем надо быть, чтобы обидеть двухлетнего ребенка? Да и Ленка не дала бы дочку в обиду, хотя сама на нее покрикивала. Обе бабушки в Ваське вообще души не чаяли…

 — Совсем разболелась наша лялька, — сказал Герман, сделав приличное случаю печальное лицо. — Леха, ты не бойся. Если до завтра не повеселеет, повезем на обследование. Есть один неплохой загородный центр, типа санатория, у меня там все схвачено…

 — Санаторий — это хорошо, — тупо повторил я.

 Васька на меня по-прежнему не смотрела. Ленка смотрела — с усталой злобой. На лице было написано, что она ждет не дождется, когда ж я наконец свалю.

 — Ладно, — сказал я, решив больше не грузить это семейство своим присутствием. — Я пойду. Поправляйтесь.

 Проходя мимо Ленки, не удержался и еще раз заглянул дочке в лицо — очень внимательно.

 — Поправляйся, малявка!

 Васька отвернулась. Вид у нее был какой-то потерянный.

 Я вернулся домой пешком, чтобы проветрить мозги и снова начать мыслить разумно. Пылающая синяя скобка больше не летела передо мной. Странно, но меня это почему-то не успокаивало — скорее наоборот.

 Дома тревога разыгралась с новой силой.

 Зачем я ушел? Сходить еще раз, поглядеть Ваське на лоб драконьим взглядом?

 Позвонить Грегу, попросить, чтобы проверил? А Ленке скажу, что нашел чудо-врача… Да, это было бы самое разумное. Вдруг я чего-то не вижу? Все-таки Грег — спец по печатям… А если он откажется?

 Конечно, откажется! Он же сказал: моя дочь — не его проблема!

 Я старался не поддаваться параноидальным настроениям. Сказал себе, что ничего страшного пока не случилось, что утро вечера мудренее, и лег спать. Естественно, долго не мог заснуть, ворочался часов до трех. Когда наконец задремал, начали сниться кошмары.

 Последний сон я запомнил ярче всего. Мне снилось, что я снова в тире у Валенка. И он хладнокровно расстреливает Ваську из винтовки, посылая пулю за пулей. А я стою, вцепившись в сетку, и смотрю на это. И мое сердце обливается кровью, по лицу текут слезы, но я ничего не делаю, чтобы остановить его, потому что понимаю — Валенок сейчас делает важное и благое дело. Благое для нас, для человечества, и самое главное — для самой Васьки…

 Из кошмара меня вырвал телефонный звонок. На улице уже рассвело. На мониторе высветился телефон Ленки. Я даже не особо удивился. Интуитивно понял — ничего хорошего не услышу.

 — Але! Как у вас дела? — крикнул я в трубку. — Как Васька?

 В ответ донесся Ленкин голос с непривычными, жалкими и плачущими интонациями.

 — Леша, помоги нам! Не дай ему увезти ее!

 — Кого? — опешил я. — Кому?

 Голос пропал, послышались звуки какой-то борьбы. Потом в трубке раздался голос Германа. Васькин отчим говорил преувеличенно спокойно. Так говорят люди, которые сами едва держат себя в руках.

 — Ленка совершенно чокнулась, не обращай внимания… Ваське стало хуже, я везу ее в тот центр — помнишь, говорил сегодня…

 Я вскочил, нашаривая джинсы.

 — Подождите, я сейчас прибегу!

 — Леха, не парься. Я сам все сделаю. Да все в порядке. Просто Ленка психует. Если что, я сообщу.

 — Слушай, так не пойдет. Она моя дочь, я хочу сам…

 Тон Германа сразу же переменился.

 — Это что еще за «сам»? Я ее ращу, кормлю, воспитываю. А ты ей кто такой?

 Я замер со штанами в руках.

 — Я ее отец вообще-то!

 — Ты ей никто! Да вы с Ленкой даже расписаны не были. Живет где-то сам по себе, а тут вдруг раскудахтался, ишь какой! Сам! Правильно Ленка говорит — тебя вообще давно пора лишить прав. Да, может, девчонка вообще не от тебя.

 — Что ты сказал?!

 — Что слышал, — голос в трубке становился все наглее. — Хочешь, проводи генетическую экспертизу, а пока по праву ее отец я. И распоряжаться ее жизнью буду я, и никто другой.

 — Какому еще праву? Такое право ни один суд не признает!

 — Судом он пригрозил, утю-тю! Короче, запомни раз и навсегда: будешь лезть не в свое дело — пожалеешь! Сиди тихо в своей конторе и помалкивай. Не то в будущем вообще не сможешь детей заводить. Нечем будет, ха-ха!

 — Слушай, ты…

 Он отключился и больше телефон не брал.

 Что это было?! Они там с ума посходили, что ли?

 Безумный разговор поразил меня даже больше, чем взбесил, а взбесил до невозможности. Что за дикий звонок? Что за бредовые угрозы? Стараясь успокоиться, я принялся одеваться. Руки дрожали от злости. Чем дальше, тем сильнее я злился. Но теперь на себя. Что я за тормоз! Надо было настоять на своем. И забрать Ваську еще вечером.