к горе, и мне об этом сказали. Когда на вершино вспыхнул огонь, тревога заставила меня подняться вверх по дороге, и там я встретил Луизу. Она была вне себя от страха за судьбу мисс Темпл. В поисках дочери судьи я и зашел в это опасное место, и, если бы господь не спас меня, дав мне в помощь собак Натти, я бы и сам погиб в пламени. — Да, в таких делах на собак положиться можно, — сказал Натти. ^ Коли есть где хоть одна лазейка, уж они ее непременно разыщут. Им носы служат, как человеку разум.; — Я так и поступил, ^ пошел вслед за собаками, и они привели меня сюда. Благодарение богу, все вы целы и невредимы. — Не совсем так, — возразил охотник. —* Целы-то мы целы, а вот насчет того, что невредимы, про Джона этого сказать нельзя: человек при последнем издыхании, минуты его сочтены. — Ты прав, Натти Бампо! — воскликнул мистер Грант, приближаясь к умирающему. — Я слишком многих прово¬ дил в иной мир, чтобы не понять, что рука смерти уже кос¬ нулась этого старого воина. Как утешительно сознавать, что он не отверг предложенную ему благостыню христиан¬ ства еще в ту пору, когда был силен и когда его осаждали земные искушения! Потомок расы язычников, он был по- истине «выхвачен, как головня из пламени» г.: —^ Нет, он страдает не от ожогов, — проговорил Натти, не совсем поняв слова священника; старый охотник один стоял подле умирающего воина. — Хотя Джон из-за своей индейской гордости мог и с места не сдвинуться, когда огонь жег ему кожу — индейцы боль презирают, — но, мне сдается, сожгли его злые людские мысли, они его мучили без малого восемь десятков лет. Ну, а теперь природа сдается, борьба тянулась уж очень долго. Эй, Гектор, ло¬ жись! Ложись, тебе говорят! Плоть наша не из железа, веч¬ но жить человек не может. Джону пришлось видеть, как вся его родня, один за другим, переселились в иной мир, а он вот остался горевать здесь один-одинешенек. — Джон, ты меня слышишь? — ласково спросид свя¬ щенник. — Хочешь, чтобы я прочел молитвы, предназна¬ ченные церковью для этой скорбной минуты? Индеец повернул к нему свое землистое лицо. Темные 11 Из книги пророка Амоса, «Библия», глава IV, И. 851

глаза его смотрели прямо, но безучастно: старик, по-види¬ мому, никого не узнавал. Затем, снова обернувшись к доли¬ не, он запел по-делаварски. Низкие, гортанные звуки песни становились все громче, и вот уже можно было различить слова: — Я иду, я иду в Страну Справедливых, я иду! Я убивал врагов, я врагов убивал! Великий Дух зовет сво¬ его сына. Я иду, я иду! В Страну Справедливых я иду! — О чем он поет? — с искренним участием спросил Кожаного Чулка добрый пастор. — Он воздает хвалу спа¬ сителю нашему? — Нет, это он себя похваливает, — ответил Натти, с грустью отводя взгляд от умирающего друга. — И все вер¬ но, я-то знаю, что каждое его слово правда. г— Да изгонит господь из его сердца такое самодоволь¬ ство! Смирение и покаяние — вот заветы христианства, и, если не царят они в душе человека, тщетны его чаяния на спасение. Хвалить себя! И это в такую минуту, когда дух и тело должны слиться воедино, вознося хвалу создателю! Джон, ведь ты принял христианское вероучение, ты был избран среди множества грешников и язычников, и я ве¬ рю — все это для разумной д благой цели. Отвергаешь ли ты суетнре довольство своими добрыми делами, происте¬ кающее от гордыни и тщеславия? Индеец даже не взглянул на того, кто задал ему эти во¬ просы, и, снова подняв голову, заговорил тихо, но внятно: — Кто посмеет сказать, что враги -видели спину моги¬ канина? Разве хоть один враг, сдавшийся ему на милость, не был пощажен? Разве хоть один минг, за которым гнался могиканин, спел победную песню? Разве сказал когда-либо могиканин хоть одно слово лжи? Нет! Правда жила в нем, и ничего, кроме правды, не исходило от него. В юности сво¬ ей он был воином, и мокасины его оставляли кровавый след. В зрелые годы он был мудр, и слова его у Костра Со¬ вета не разлетались по ветру. — А, он оставил свои языческие заблуждения, он пе¬ рестал петь! — воскликнул священник. — Что же говорит он теперь? Сознает ли, что для него в жизни уже все поте¬ ряно? — Ах ты, боже мой! Да он не хуже нас с вами знает, что конец его близок, — сказал Натти, — только он считает это не потерей, а, наоборот, большим выигрышем. Джон стал стар и неловок, дичи же по вашей вине нынче не 852

очень-то много, да и пугливая она стала. Охотники помо¬ ложе его с трудом добывают себе на жизнь. Он верит, что отправится после смерти туда, где всегда хорошая охо¬ та, куда не смогут попасть злые и несправедливые и где он снова встретит свое племя. Это совсем не кажется потерей человеку, у которого руки даже и корзины плести уже не могут. Если есть тут потеря, так это для меня. Когда Джон уйдет, мне оотанется разве что последовать за ним. — Его пример и кончина, которая, как я еще смиренно надеюсь, может стать славной, должна направить и тебя, Натти, на размышления о лучшем мире, — заговорил ми¬ стер Грант. — Но мой долг — облегчить путь для покидаю¬ щей сей мир души. Настала минута, Джон, когда сознание того, что ты не отверг помощи спасителя нашею, прольет бальзам на твою душу. Не возвращайся к заблуждениям прежних дней, принеси грехи свои к стопам божьим, и бог тебя не оставит. — Хоть слова ваши — сущая правда, да и в священном писании то же сказано, но с Джоном теперь ничего не поде¬ лать, — проговорил Натти. — С самой войны ему не дово¬ дилось видеть священника, а индейцы часто возвращаются к старым верованиям. Я так полагаю, что старику надо дать умереть спокойно. Сейчас он счастлив, я этр по гла¬ зам его вижу, а такого нельзя было про него сказать с того самого времени, когда делавары покинули земли у истоков реки и двинулись к западу. Да, давненько это было, и не¬ мало повидали мы с ним черных дней с тех пор. — Соколиный Глаз! — позвал могиканин. Казалось, и нем вспыхнула последняя искра жизни. — Соколиный Глаз, слушай слова своего брата. — -Слушаю, Джон, — по-английски ответил ему охот- пик, взволнованный таким обращением, и подошел побли¬ же к индейцу. — Да, мы были братьями, и этого даже не выразить на твоем языке. Что ты хочешь сказать мне, Чин¬ гачгук? — Соколиный Глаз! Праотцы зовут меня в страну сча¬ стливой охоты. Тропа туда свободна, и глаза могиканина снова становятся молодыми. Я смотрю и не вижу людей с белой кожей. Никого не вижу, кроме справедливых и храбрых индейцев. Прощай, Соколиный Глаз, ты отпра¬ вишься в рай для белых вместе с Пожирателем Огня и Молодым Орлом, а я пойду вслед за своими праотцами. Пусть лук», томагавк, трубку и вампум могиканина поло¬ 55 Фенимор Купер. Том II 853

жат с ним в его могилу. В путь он отправится ночью, как воин на битву, и ему некогда будет искать свои вещи. — Что он говорит, Натаниэль? — с явным беспокойст¬ вом спросил мистер Грант. — Предается ли он благоче¬ стивым размышлениям и вверил ли спасение души своей господу богу, оплоту нашему? — Нет, он надеется только на Великого Духа, б кото¬ рого верят индейцы, да на свои добрые дела. И, как все индейцы, думает, что снова станет молодым и будет охо¬ титься и жить счастливо на веки вечные. Все цветнокожие верят в это. А вот мне так никогда и в голову не приходило, что я на том свете опять увижу своих собак и ружье, хоть и тяжко старику думать, что надо будет навсегда расстаться с ними. И потому я держусь за жизнь сильнее, чем следует старому человеку, перевалившему за седьмой десяток. — Бог не допустит, чтобы человек, который был осенен крестным знамением, умер смертью язычника! — с жаром воскликнул священник. — Джон!.. Но тут мистер Грант вынужден был умолкнуть перед голосом новой стихии. Пока происходили только что опи¬ санные события, на горизонте росли и сгущались темные тучи; зловещая неподвижность воздуха предвещала пере¬ мену погоды. Пламя, все еще бушевавшее на склонах горы, теперь уще не металось под порывами ветра, но вздыма¬ лось вверх, ровное и прямое. Было даже некое спокойствие в разрушительном действии стихии — она как будто со¬ знавала, что скоро ее остановит сила более могучая, чем ее собственная. Клубы дыма над долиной поднимались и бы¬ стро рассеивались, и среди туч, нависших над западными горами, уже сверкали короткие слепящие молнии. И вот вслед за особо яркой вспышкой, пронизавшей своим неров¬ ным светом тучи и на миг озарившей весь горизонт, раз¬ дался страшный удар грома, — он прокатился по горам, потрясая землю, казалось, до самых ее недр. Могиканин приподнялся, словно повинуясь призыву, и вытянул исху¬ давшую руку в сторону запада. Темное лицо его освети¬ лось радостью, которая затем стала медленно потухать* и все мышцы лица как будто застыли — на секунду судорога искривила губы, рука медленно опустилась: мертвый воин так и остался сидеть, прислонившись к скале, как бы глядя остекленевшими глазами на далекие горы, словно осиротев¬ шая теперь земная оболочка следила за полетом души в новую обитель. 854

Мистер Грант наблюдал все это в немом ужасе, но, как только замерли последние отголоски грома, молитвенно сложил руки и проговорил голосом, в котором звучала твердая, непоколебимая вера: — «Неисповедимы пути твои, господи, но верю в веч¬ ную твою сущность, и, если червь источит мою плоть, она все же узрит тебя — глаза мои узрят тебя, господи»! Окончив жаркую молитву, пастор смиренно склонил голову на грудь: он олицетворял собой кротость и смире¬ ние, выраженные этими вдохновенными словами. Едва мистер Грант отошел от тела индейца, как старый охотник приблизился к своему мертвому другу и, взяв его за неподвижную руку, некоторое время задумчиво смотрел ему в лицо, а затем проговорил с глубокой печалью: — Красная кожа или белая — теперь уж все кончено. Теперь его будет судить великий судья, и не по тем зако¬ нам, что придуманы для новых времен и новых порядков. Ну, еще одна смерть — и останусь я сиротой со своими со¬ бачками. Я знаю, человек должен ждать, пока господь не призовет его к себе, но я уже начинаю уставать от жизнп. Мало осталось деревьев, что росли во времена моей молодо¬ сти, и редко встретишь лицо, которое знавал я в прежние времена. Начали падать, ударяя о сухие скалы, крупные капли дождя. Гроза приближалась быстро и неотвратимо. Тело индейца поспешно перенесли в пещеру, а за ним, скуля, по¬ плелись собаки: они уже тосковали, не видя ласкового взгляда старого вождя. Эдвардс торопливо извинился перед Элизабет за то, что не может проводить ее в пещеру, вход в которую был за¬ крыт бревнами и корой, и при этом дал какие-то весьма невразумительные объяснения, ссылаясь на то, что в пе¬ щере темно и неприятно быть вместе с мертвым телом. Мисс Темпл, однако, вполне надежно укрылась от потоков дождя под выступом скалы. Еще задолго до того, как ли¬ вень кончился, снизу послышались голоса, зовущие Элиза¬ бет, и вскоре показались люди: на ходу гася тлеющие угли, они осторожно пробирались среди еще не потухших голов¬ ней. Улучив момент, когда дождь на минуту затих, Оливер вывел Элизабет на дорогу, но, прежде чем расстаться с де¬ вушкой, успел проговорить с жаром, относительно которого она теперь уже не терялась в догадках: 55* 855

Я больше не стану таиться, мисс Темпл. Завтра в этот самый час я сброшу покров. По своей слабости я, воз¬ можно, слишком долго скрывал за ним себя и. свои дела. Но у меня были глупые романтические мечты и желания: кто свободен от них, если он молод и раздираем противоре¬ чивыми страстями? Да хранит вас бог! Я слышу голос вашего отца, мистер Темпл поднимается по дороге. Я не хотел бы, чтобы меня сейчас арестовали. Благодарение бо¬ гу, вы снова в безопасности, — уж одно это снимает с моей души великую тяжесть. Не дожидаясь ответа, юноша скрылся в чаще. Элиза¬ бет, хотя до нее уже доносился отцовский голос, не откли¬ калась до тех пор, пока Эдвардс не исчез за дымящимися деревьями, и только после этого обернулась. В следующее мгновение она уже была в объятиях своего обезумевшего от горя отца. Вскоре подъехала коляска, и Элизабет поспешно в нее села. Когда разнеслась весть, что нашлась та, которую искали, люди вернулись с горы в поселок, грязные и мок¬ рые, но счастливые, потому что дочь судьи Темпла избе¬ жала страшного и безвременного конца. Глава XXXIX Пусть будут мечи наши обнажены, Гремит бйрабан о начале войны. О горы, что гордо глядите нам вслед, Вернемся мы к вам лишь дорогой побед. Байрон, «Паломничество Чайльд Гарольда» Сильный ливень шел, почти не переставая, до самого вечера и окончательно остановил продвижение огня, хотя еще и ночью на горе поблескивало пламя там, где для него имелось достаточно топлива. На следующий день лес на протяжении многих миль казался совсем черным и дымил¬ ся, в нем не осталось ни кустарника, ни сухостоя; одни лишь сосны да хемлок гордо устремляли в небо свои кроны и кое-где деревья пониже сохранили слабые признаки жизни. Досужие языки болтали без устали, разнося сильно 856

преувеличенные слухи о чудесном спасении Элизабет и о смерти могиканина. Все поверили, что Джон погиб в пла¬ мени, и версия эта показалась правдоподобной и убеди¬ тельной, когда до поселка дошли ужасные вести о Джотеме Ридле: его нашли в выкопанной им самим яме, где он поч¬ ти задохнулся и очень сильно обгорел; положение несчаст¬ ного казалось безнадежным. Внимание всех было целиком поглощено событиями последних дней, и именно в это беспокойное время осуж¬ денные фальшивомонетчики, вдохновившись примером Натти, ухитрились в ночь после пожара прорубить стену своей бревенчатой тюрьмы и безнаказанно скрыться. Ко¬ гда эта новость вместе с рассказом об участи Джотема и приукрашенными и искаженными описаниями событий, происшедших на вершине горы, облетела поселок, все ста¬ ли открыто Говорить, что следует принять меры в отноше¬ нии хотя бы тех беглецов, которых можно поймать. Утвер¬ ждали, что пещера стала «очагом зла», а когда в путаницу догадок вплелись еще и россказни о залежах серебряной руды, неутомимая фантазия жителей поселка тотчас на¬ рисовала картину изготовления фальшивых денег и все прочее, что только могло представлять собой вред и опас¬ ность для общества. Пока шло такое брожение умов, кто-то пустил слух, что лес подожгли Эдвардс и Кожаный Чулок и, следовательно, они и ответственны за все причиненные пожаром разруше¬ ния. Слух этот распространился очень быстро при особом содействии тех, кто из-за своей беспечности оказался под¬ линным виновником бедствия. Все единодушно требовали поимки и наказания преступников. Шериф, разумеется, не остался глух к этому призыву и уже к полудню всерьез за¬ нялся претворениями в жизнь строгих велений закона. Отобрав нескольких бравых молодцов, он с видом заговорщика отвел их в сторону и дал им важный наказ, — всё это хотя и на глазах у всего поселка, но так, что никто ничего не слышал. Бравые молодцы, узнав, какая на них возложена миссия, немедленно зашагали по направлению к горе. На лице у каждого из них было такое выражение, будто от его проворства зависят судьбы мира, и при этом все напустили на себя необычайную таинственность, слов¬ но выполняли секретное государственное дело. Ровно в полдень воэле «Храброго драгуна» послыша¬ лась продолжительная барабанная дробь, и появился Ри¬ 857

чард в сопровождении капитана Холлистера, облаченного в мундир командующего отрядом пехоты Темплтона: ше¬ риф просил у капитана отряд ополчения в помощь властям, дабы успешнее выполнить свой долг перед законом. Мы не имеем возможности приводить здесь речи, произнесенные но этому поводу обоими достойными джентльменами, но они сохранились на страницах «синей» газетки, которую и сейчас еще можно найти в подшивке. Говорят, что речь шерифа строго соответствовала юридической форме, а вы¬ ступление капитана Холлистера отличалось военной точ¬ ностью и сжатостью. Все было подготовлено заранее, и, пока барабанщик в красном мундире продолжал выбивать дробь, откуда-то появилось человек двадцать пять волон¬ теров, и все они тут же выстроились в боевом порядке. Поскольку войско это состояло только из волонтеров, а командовал им человек, тридцать пять лет своей жизни проведший на бивуаках и в гарнизонах, оно считалось в этих краях непревзойденным образцом боевой науки; знаю¬ щие люди в Темплтоне уверенно заявляли, что по выучке и внешнему виду оно не уступит никакому другому войску, а что касается физических достоинств воинов, то тут уж они не найдут себе равных. Против этого утверждения под¬ нималось лишь три голоса и имелось также одно невыска¬ занное мнение. Мнение это принадлёжало Мармадьюку, но он, однако, не считал нужным его обнародовать. Один из голосов, и достаточно громкий, исходил от супруги самого командующего, которая частенько упрекала мужа за то, что он «опустился», став во главе такого сборища вояк, —* и это после того, как он на протяжении почти всей войны носил почетное звание ротного старшины в отряде виргин¬ ской кавалерии! Такое же скептическое отношение к темплтонскому гар¬ низонному войску, стоило ему где-либо показаться, неиз¬ менно выказывал мистер Помпа, причем говорил он в этих случаях всегда с той снисходительностью, какую обычно напускает на себя уроженец страны наших предков, когда удостаивает похвалы своих нерадивых отпрысков: * Ладно, может, по части того, как заряжать ружье и стрелять они кое-что и смыслят, а вот как насчет того, что¬ бы управлять кораблем? Да одна сторожевая охрана с «Боадицеи» за полвахты могла бы всех их окружить и взять в плен. Поскольку опровергнуть это утверждение было некому, 858