не могли не усилить его стремления: поближе познакомить¬ ся с прихотливыми особенностями этой натуры, что, есте¬ ственно, привело к пристальному и пытливому наблюдению за ней. В результате этого постоянно оказываемого ей вни¬ мания поведение Сесилии стало почти неприметным обра¬ зом меняться: оно становилось все менее и менее каприз¬ ным и все более и более обворожительным, а Лайонел в си¬ лу какай-то странной забывчивости вскоре упустил из виду свою главную цель и, как ни странно, перестав отмечать перемены в настроениях кузины, даже не испытал разоча¬ рования. В вихре светских удовольствий, когда внимание рассеи¬ вается из-за многочисленных встреч и развлечений, для того чтобы между молодыми людьми могла возникнуть из¬ вестная близость, потребовался бы, вероятно, не один ме¬ сяц, более того--она вообще могла бы. не возникнуть. В таком же городе, как Бостон, который уже покинули почти все знакомые Сесилии, а те, кто еще оставался в нем, жили замкнуто и не интересовались ничем, кроме самих себя, сближение Сесилии и Лайонела явилось естествен¬ ным результатом вполне очевидных причин. Словом, в те¬ чение этих двух знаменательных недель, богатых такими событиями, значение которых не укладывается в рамки истории одной семьи, между молодыми людьми зародилась симпатия и возникло взаимное расположение, а быть мо¬ жет, и более глубокий интерес друг к другу. Если зима 1774/75 года была на редкость мягкой, то весна в такой же мере была запоздалой и холодной. Впрочем, как нередко бывает в нашем изменчивом клима¬ те, в марте и в апреле холодные дни сменялись порой та¬ кими теплыми и солнечными, что казалось — лето уже близко, но затем студеный восточный ветер приносил ле¬ дяные дожди и гасил всякую надежду на смягчение пого¬ ды. Таких ненастных, дождливых дней в середине апреля выпало немало, и Лайонел волей-неволей вынужден был не выходить из дому. Как-то вечером, когда косой дождь хлестал в окна, Лайонел покинул гостиную миссис Лечмир, чтобы закон¬ чить начатое им еще до обеда письмо своему управляю¬ щему в Англии. Войдя к себе в комнату, которую он оста¬ вил пустой и которую, естественно, рассчитывал найти в таком же состоянии, он был немало поражен, увидав, что в ней кто-то хозяйничает. Яркий огонь пылал в камине, 71

отбрасывая причудливые, пляшущие тени, странно иска¬ жавшие и увеличивавшие до фантастических размеров все находившиеся в комнате предметы. Едва Лайонел пересту¬ пил порог, как ему бросилась в глаза огромная изломанная тень, лежавшая на стене и на потолке и имевшая очерта¬ ния человеческой фигуры. Вспомнив, что он оставил свои письма незапечатанными, и не доверяя скромности Мери- тона, Лайонел, неслышно ступая, приблизился к кровати и заглянул за полог. Каково же было его изумление, когда вместо своего слуги он увидел перед собой старика незна¬ комца! Старик сидел, держа в руке недописанное письмо Лайонела, и был так поглощен чтением, что не заметил появления хозяина. Он был закутан в тяжелый грубый плащ, с которого стекала вода, но Лайонел сразу узнал пряди седых волос, глубокие морщины и резкие черты это¬ го удивительного лица. — Я не был оповещен об этом неожиданном визите, сударь, — сказал Лайонел, быстро шагнув к незнакомцу, — иначе никогда не позволил бы себе так замешкаться и за¬ ставить вас томиться докучным ожиданием без иного раз¬ влечения, кроме этих каракуль. Старик опустил письмо, наполовину скрывавшее его лицо, и Лайонел увидел, как две крупные слезы скати¬ лись по впалым щекам. Рассерженное и надменное выра¬ жение лица Лайонела смягчилось, и он уже готов был заговорить примирительным тоном, но незнакомец, кото¬ рый, не дрогнув, выдержал его гневный -взгляд, сказал спо¬ койно, глядя ему прямо в глаза: — Я понимаю вас, майор Линкольн. Но ведь иные об¬ стоятельства оправдывают даже более серьезное злоупо¬ требление доверием, чем то, в котором вы обвиняете меня. Не сознательное намерение, а случай открыл мне сейчас самые сокровенные ваши мысли относительно предмета, который представляет для меня глубочайший интерес. Во время нашего путешествия вы не раз настойчиво просили меня рассказать вам то, что вы так жаждали узнать. На ваши просьбы, как вы, вероятно, помните, я всегда ответ¬ ствовал молчанием. — Вы говорили, сударь, что знаете тайну, раскрыть которую я стремлюсь всем сердцем, и я настойчиво просил вас развеять мои сомнения, открыв мне правду. Но я не усматриваю, каким образом... — ...ваше стремление проникнуть в мою тайну дает 72

мне право проникать в ваши, хотите вы сказать, — прервал его незнакомец. — И вы правы. Но моя глубокая заинтере¬ сованность в вашей судьбе, заинтересованность, причина которой пока еще скрыта от вас, но ручательством кото¬ рой могут служить эти жгучие слезы, впервые за много лет пролившиеся из глаз, навеки, казалось бы, разучив¬ шихся плакать, может и должна послужить мне оправда¬ нием. — Я не сомневаюсь в этом, — сказал Лайонел, глубо¬ ко тронутый скорбью, прозвучавшей в голосе незнаком¬ ца, — не сомневаюсь и прошу вас — не нужно больше никаких объяснений, я не стану их слушать. Надеюсь, что вы не нашли в этих письмах, ничего, что было бы про¬ тивно сыновним чувствам. — Я нашел в них многое, Лайонел Линкольн, что на^ полнило бы гордостью сердце любого отца, — отвечал ста¬ рик. — Именно эта сыновняя любовь, которой дышит ваше письмо, исторгла слезы из моих глаз. Ведь тот, кто, подоб¬ но мне, уже перешагнул грань возраста, отмеренного на земле человеку, не познав при этом ни той любви, что отец питает к своему отпрыску, ни той, которой дитя одаряет того, кто дал ему жизнь, — тот не может при виде такой глубокой привязанности, как ваша, не осознать всей глу¬ бины своего несчастья, если он еще не утратил всякого по¬ добия человеческих чувств. — Вам, значит, не довелось быть отцом? — с глубоким интересом, которого он не в силах был скрыть, спросил Лайонел и, пододвинув стул, уселся возле своего собесед¬ ника. — Разве я не говорил вам, что совершенно одинок? — мрачно произнес старик. Наступило тягостное молчание. Но вот старик загово¬ рил снова, голос его звучал хрипло: — Я был и мужем, и отцом когда-то, но так давно это было, что семейные узы не привязывают меня больше к земле. Старость соседствует со смертью, и даже в теплоте ее дыхания уже слышится холод могилы. — Не говорите так, — возразил Лайонел, — вы неспра¬ ведливы к самому себе: у вас горячее сердце — вспомните, с каким жаром говорили вы об угнетении, царящем, как вам кажется, в колониях. — Этот жар — не более как дрожащее мерцание дого¬ рающей свечи, пламя, которое ярко вспыхивает на крат¬ 73

кий миг, перед тем как угаснуть навсегда. Но, если я не могу зажечь в вашей груди огонь, который уже не пылает в моей, я могу еще предостеречь вас от опасностей, подсте¬ регающих вас в жизни на каждом шагу, и стать если не вашим лоцманом, на что я уже больше не гожусь, то хотя бы маяком. Вот с этой-то целью, майор Линкольн, я и от¬ важился выйти на улицу в такую ненастную погоду. — Какая же была необходимость подвергать себя по¬ добному риску? Разве что-нибудь случилось? И мне грозит опасность? — Взгляните на меня, — торжественно произнес ста¬ рик. — Я бродил по этой цветущей стране, когда она еще была пустыней; я помню те времена, когда наши отцы от¬ воевывали по кусочкам эту землю у индейцев и диких зве¬ рей, и жизнь моя исчисляется не годамй, а столетиями. Сколько же, судите сами, суждено мне еще прожить на этой земле? Сколько месяцев или недель, а быть может, только часов? Лайонел в смущении отвел глаза. — Конечно, вам трудно надеяться прожить еще долгие годы, — отвечал он. — Но ваша энергия и ваш ясный ум служат залогом того, что о таком ничтожном сроке, как дни или даже месяцы, мне кажется, и речи быть не должно. — Как! — вскричал старик, простирая вперед перга¬ ментную руку со вздутыми венами, которые, казалось, еще усугубляли ее мертвенный вид. — Глядя на эти хилые чле¬ ны, на эти седые волосы, на эти впалые щеки, вы еще ре¬ шаетесь предрекать мне годы жизни! Мне — кто не посмел бы вымолить себе и минуты, когда бы она стоила молит¬ вы, ибо и так уж долог был отпущенный мне срок! — Разумеется, когда вечность уже близка, наступает время подумать о ней. — Так вот, послушайте меня, Лайонел Линкольн: ста¬ рый, дряхлый, стоя у края могилы, я все же не столь бли¬ зок к смерти, как эта страна — земля ваших предков — близка к грозной катастрофе, которая потрясет ее до осно¬ вания. — Я не могу согласиться с вами. Мне кажется, вы на¬ прасно так страшитесь будущего, оно не столь зловеще, — с улыбкой заметил Лайонел.
– 1 Даже если самые худшие опасения оправдаются, для Англии этот удар будет не бо¬ лее чувствителен, чем для нашей планеты извержение одного из ее вулканов. Но к чему эти пустые метафоры, 74

сударь? Быть может, вам известно о какой-либо непосред¬ ственной опасности, угрожающей нам? Какая-то мысль внезапно зажгла потухший взор ста¬ рика, ироническая улыбка тронула его иссохшие губы, и он медленно произнес: — Страшиться может только тот, кто боится что-то по¬ терять! Бели дитя перестает цепляться за юбку няньки, значит, оно уже научилось стоять на ногах и не сомне¬ вается в себе. Англия так долго водила колонии на помо¬ чах, что ей уже кажется, будто они не в состоянии само¬ стоятельно шагнуть ни шагу. — Помилуйте, сударь, вы в своих предположениях за¬ ходите дальше самых диких фантазий, проповедуемых наиболее отчаянными из тех, кто именует себя «Сынами Свободы», -г- словно свобода может найти себе где-нибудь более испытанный и надежный приют, чем под крылом священных английских законов! Ведь они требуют только одного: чтобы им перестали чинить обиды, которые, как мне кажется, существуют преимущественно в их вообра¬ жении. — Видали вы когда-нибудь, чтобы камень катился не с горы, а в гору? Стоит только пролиться хоть единой капле американской крови, и это оставит несмываемый след. — К сожалению, это уже случалось. Однако с тех пор прошли годы, а Англия стоит все так же неколебимо и власть ее непререкаема. — Ее власть! — воскликнул старик. — Разве в самом терпении и послушании этого народа, когда он полагает, что правда не на его стороне, вы же видите залог того, что сделает его несгибаемым и непобедимым, когда он почувствует свою правоту?.. Но мы теряем время, майор Линкольн... Я пришел, чтобы проводить вас туда, где вы получите возможность увидеть собственными глазами и услышать собственными ушами, какие мысли и чаяния живут в душе народа... Хотите вы следовать за мной? — Но не сейчас же, не в такую бурю? — Эта буря ничто по сравнению с той, что может раз¬ разиться над вашей головой в любую минуту, если вы не одумаетесь. Повторяю, следуйте за мной. Если такой ста¬ рик, как я, может презреть ненастье, пристало ли англий¬ скому офицеру отступать перед ним? Гордость Лайонела была задета, и, вспомнив данное им 75.

однажды обещание сопровождать своего почтенного друга, куда бы тот его ни повел, он наскоро переоделся в штат¬ ское платье, накинул на плечи плащ, чтобы защитить себя от непогоды, и уже направился было к двери, но обращен¬ ные к нему слова остановили его. — Нет, не этим путем, — сказал старик. — Я надеюсь, что ваше посещение принесет пользу, но тем не менее ему надлежит совершиться втайне. Никто не должен знать о вашем присутствии. Я считаю вас достойным сыном ваше¬ го почтенного отца и, вероятно, мог бы даже не предупре¬ ждать о том, что поручился за вашу скромность. — Вы не раскаетесь в оказанном мне доверии, су¬ дарь, — высокомерно ответил Лайонел. — Но для того что¬ бы я мог увидеть то, что вы намерены мне показать, вам, по всей вероятности, необходимо покинуть этот дом? — Молчите и следуйте за мной, — сказал старик, по¬ вернулся и отворил дверь в узкий д темный коридор, осве¬ щавшийся только небольшим окном — одним из тех край¬ них по фасаду окон, о которых мы уже упоминали выше, при описании дома. Несмотря на полумрак, Лайонел, следуя предостере¬ гающим указаниям своего спутника, благополучно спу¬ стился по лестнице, соединяющей служебные помещенйя нижнего этажа с жилыми комнатами .верхнего. Внизу, на площадке лестницы, они на секунду приостановились, и молодой человек воспользовался этим, чтобы выразить свое изумление по поводу того, что его посетитель куда лучше знаком с расположением комнат в этом доме, чем он сам, живущий здесь не первый день. — Разве я вам не говорил, что знаю Бостон без малого сто лет! — с сердцем возразил старик; он произнес эти сло¬ ва еле слышным шепотом, и все же в них сквозило раз¬ дражение. — Много ли в нем неизвестных мне зданий? Прошу, следуйте за мной молча и соблюдайте осторож¬ ность. Он отворил еще одну дверь, и они вышли во двор. Лайонел заметил человеческую фигуру, прижавшуюся к стене дома, словно ища защиты от проливного дождя. Ко¬ гда они направились через двор к воротам, эта фигура от¬ делилась от стены и последовала за ними. — Вам не кажется, что за нами следят? — спросил Лайонел, оборачиваясь. — Кто это крадется за нами по пятам? 70

— Зто наш малый, — сказал старик, которого мы будем отныне называть Ральф, ибо так, как вы могли заметить, всегда обращался к нему Джэб. — Это наш малый, и вреда от него нам не будет. Бог даровал ему способность отли¬ чать добро от зла, хотя, к несчастью, телесные недуги не¬ редко омрачают его рассудок. Однако сердце его отдано родине, а она нуждается сейчас в каждом, кто может стать на защиту ее прав. Молодой англичанин высокомерно улыбнулся, плотнее закутался в свой плащ и, наклонив голову, шагнул на¬ встречу ветру, бушевавшему на улице. В полном молчании они быстро шли по узким кривым переулкам. Лайонел дивился про себя необъяснимому таинственному интересу, который возбуждал в нем его спутник, — интересу столь непреодолимому, что он ночью, в непогоду покинул кров миссис Лечмир и отправился неизвестно куда, неизвестно зачем, быть может подвергая себя даже опасности. И все же он без колебаний продолжал следовать за стариком, ибо к этим мыслям примешивались воспоминания о недав¬ них весьма занимательных и откровенных беседах, которые они вели друг с другом во время их долгого плавания. К то¬ му же все, что касалось благополучия и счастья его роди¬ ны, не могло, естественно, не интересовать его. Он старал¬ ся не терять из виду своего провожатого, а тот шел впере¬ ди и, казалось, не замечал бури, стремившейся сокрушить его дряхлое тело. За спиной у себя Лайонел слышал тяже¬ лую поступь Джэба, который не отставал от него ни на шаг, стараясь укрыться от ветра за его развевающимся плащом. Казалось, ни одна живая душа не отважится вы¬ глянуть наружу — даже немногие попавшиеся им на пути часовые не шагали взад и вперед перед зданиями, кото¬ рые им надлежало охранять, а укрывались от непогоды за выступами домов или искали спасения на каком-ни¬ будь крыльце. Временами порывы ветра проносились по узким улочкам с завыванием, подобным реву морского прибоя, и с такой яростью, что едва не сбивали наших путников с ног. В такие минуты Лайонел принужден был останавливаться и даже отходить под защиту какой- нибудь стены, но его провожатый, вдохновляемый своей целью и не стесняемый одеждой, устремлялся вперед, сквозь бурю и мрак, с легкостью, представлявшейся взбу¬ дораженному воображению молодого офицера почти сверхъестественной. Но вот старик, порядком опередив- 77

дпий своих спутников, остановился и стал поджидать Лайо¬ нела. Поравнявшись с ним, Лайонел с удивлением увидел, что тот стоит, глядя на торчащий у края мостовой пень. — Взгляните — вы видите, что сталось с этим вязом?— спросил Ральф, когда его спутники приблизились. — Их топор погубил дерево-мать, но ее побеги живы и дадут по¬ росль по всему континенту! — Не понимаю вас! — возразил Лайонел. — Я не вижу здесь ничего, кроме какого-то пня. Я полагаю, министры его величества короля никак не повинны в том, что это де¬ рево срублено. — О нет, министры короля повинны в том, что тут про¬ изошло... Но спросите лучше этого юношу, который стоит рядом с нами, — он расскажет вам, какое это было дерево. Лайонел повернулся к Джэбу и увидел при бледном свете подернутой облаками луны, что дурачок, забыв о дожде, стоит с непокрытой головой и с благоговением взи¬ рает на пень. — Все это полнейшая загадка для меня! — сказал Лайонел. — Что это за пень, Джэб? Почему ты чуть ли не молишься на него? — Это пень «Дерева Свободы», — ответил Джэб. — И не след проходить мимо него, не воздав ему почестей! — Чем же это дерево заслужило такое поклонение? Каковы его заслуги перед свободой? — Как — чем? А где еще вы видели дерево, которое могло бы писать и оповещать о днях городских собраний или могло бы рассказать людям, какую штуку собирается выкинуть король с чаем и с гербовыми марками? — Ты хочешь сказать, что сие необыкновенное дерево могло творить все эти чудеса? — А то как же! Конечно, могло и творило... Стоило скряге Томми задумать вечером какую-нибудь пакость, чтобы одурачить народ, и наутро вы могли прийти сюда и прочесть здесь на бумаге, приклеенной к стволу дерева, про все его дьявольские затеи и про то, что теперь надле¬ жит делать, и все это было написано таким же прекрас¬ ным почерком, как у самого учителя Ловелла, когда он очень постарается. — И кто же приклеивал здесь эту бумагу? — Кто? — негодующе вскричал Джэб. — Понятно кто! Свобода приходила ночью и приклеивала ее. Когда у Нэб не было крыши над головой, Джэб частенько спал под этим 73