Как уже говорилось, основное сообщение между Рари- танским и Йоркским заливами проходило через Нарроус, пролив, разделяющий острова Статен и Лонг-Айленд. В устье- пролива, над островом Статен, вздымается высо¬ кий утес, нависающий над водой подобно овеянному ле¬ гендами мысу Мизёно. С высоты утеса открывается ши¬ рокий обзор не только на город и оба устья пролива, но и далеко за Санди-Хук, на океан. Лес здесь был давно вырублен, и дуб, о котором ужо говорилось, был единственным деревом на площади в десять или двенадцать акров. Возле этого дуба олдермен ван Беверут и условился встретиться с Франсуа. Туда он и направился, расставшись с камердинером, и туда же мы должны перенести свой рассказ.- У подножия дерева стоя¬ ла грубо сколоченная скамья, на которой и расположи¬ лась вся компания. Минутой позже к ним присоединился возбужденный Франсуа, немедленно поведавший все по¬ дробности встречи с незнакомцем. — Чистая совесть, добрые друзья и благоприятный баланс могут согреть человека в январе даже в этом климате, — произнес олдермен, желая переменить тему разговора. — Зато упрямые негры, пыль и жара в перена¬ селенном городе и портящаяся пушнина могут хоть кого лишить хладнокровия. Видите белое пятнышко на той стороне залива, патрон? Это и есть «Сладкая прохлада», где с каждым вздохом в вас вливается эликсир жизни и где в любое время суток можно подвести в тиши итог своим мыслям. — Кажется, только мы одни наслаждаемся видом с этого утеса, — произнесла Алида с задумчивостью, свиде¬ тельствующей о том, что она придает особый смысл своим словам. — Да, мы здесь одни, племянница, — отозвался ол¬ дермен, потирая руки и втайне поздравляя себя с тем, что это действительно так. — Этого нельзя отрицать. К тому же у нас добрая компания, хотя это утверждение и не исходит от того, кто является основным капиталом нашего маленького общества. Скромность — богатство бедняка, но нам, занимающим видное положение в этом мире, позволительно говорить правду как о себе, так и о своем соседе, не так ли, патрон? — В таком случае, уста олдермена ван Беверута про¬ изнесут лишь одни добрые слова, — раздался вдруг голос Ш

капитана Ладлоу, столь неожиданно появившегося из-за дерева, что бюргер так и остался сидеть с раскрытым ртом. — Позвольте мне предложить к вашим услугам свой корабль, господа. Это и явилось причиной моего внезап¬ ного вторжения в ваше общество, и, я надеюсь, вы простите меня, — Право прощать принадлежит исключительно губер¬ натору, представляющему здесь королеву, — сухо ответил олдермен. — Если ее величество не имеет для своего флота дел более важных, чем предоставлять свои корабли в распоряжение стариков и молодых барышень, значит, мы живем в счастливый век и торговля должна про¬ цветать. — Если эти обязанности можно совместить, с тем большим основанием командир корабля может радоваться, что в нем нуждается столько людей. Вы направляетесь на Джерсийское плоскогорье, господин ван Беверут? — Я направляюсь в весьма уединенное и лично мне принадлежащее поместье, называемое «Сладкая прохла¬ да», капитан Корнелий ван Кюйлер Ладлоу! Молодой человек прикусил губу, и его загорелое лицо вспыхнуло румянцем, хотя внешне он оставался спо¬ койным. — А я выхожу в море, — после паузы произнес он. — Ветер крепчает, и ваша периагва, которая, как я вижу, стоит у острова, едва ли сумеет преодолеть его. «Кокет¬ ка» поднимет якоря через двадцать минут. Отлив будет продолжаться два часа, к сожалению, это слишком мало, чтобы насладиться обществом* таких приятных гостей. Надеюсь, что страх побудит красавицу Алиду согласиться с моим предложением, какие бы желания ни владели ею, — Мои желания не расходятся с желаниями дядюш¬ ки, — поспешно возразила Алида. — Я очень плохой мо¬ ряк, и поэтому благоразумие, если не малодушие, учит меня всецело полагаться на опыт старших. — Я, конечно, моложе господина олдермена, по¬ краснел Ладлоу, — но, надеюсь, господин ван Беверут не сочтет нескромностью с моей стороны, если я скажу, что знаю ветры и течения не хуже его. — Говорят, вы с большим искусством командуете крейсером флота ее величества, капитан Ладлоу, и это делает честь колонии, вскормившей такого отличного офицера.. Но, если не ошибаюсь, ваш дед прибыл в нашу 442

провинцию довольно поздно, уже после реставрации Карла Второго? 1 — Мы не можем утверждать, что ведем свой род от первых поселенцев Объединенных провинций, но, каковы бы ни были политические симпатии моего деда, взгляды его потомков ни у кого не вызывали сомнений. Позвольте мне просить прелестную Алиду посчитаться с опасения¬ ми, которые, я уверен, она испытывает, и убедить своего дядюшку, что «Кокетка» куда безопаснее периагвы. — Говорят, на ваш корабль легче попасть, чем поки¬ нуть его, — рассмеялась Алида. — Судя по тому, что мы недавно наблюдали, ваша «Кокетка», как все кокетки на свете, любит одерживать победы. Разве можно в этих об¬ стоятельствах чувствовать себя в безопасности? — Это вражеские наветы! От Алиды де Барбери я ожидал иного ответа! Последние слова были произнесены так подчеркнуто, что кровь ускорила свой бег в жилах девушки, и она по¬ краснела. К счастью, никто из окружающих не отличался особой наблюдательностью, иначе могли бы возникнуть подозрения, что между молодым моряком и племянницей олдермена существует взаимопонимание, несовместимоо с желаниями и намерениями купца. —’ Я ожидал иного ответа от Алиды де Барбери, — повторил Ладлоу, понизив голос, но с еще большим чув¬ ством. В душе Алиды происходила явная борьба. Прежде чем ее смятение было замечено, она взяла себя в руки и, обер¬ нувшись к камердинеру, произнесла спокойно и вежливо, как полагается благовоспитанной девушке: — Rends moi le livre, Francois2. — Le voici — ah! ma ch`ere Mam’selle Alidet que ce Monsieur le Marin se fachait a cause de la gloire, et d`es beaux vers de notre illustre M. Pierre Corneille! 3 — Вот английский моряк, который, я убеждена, не станет отрицать достоинства всеми почитаемого поэта, 1 Карл IIкороль Англии и Шотландии; был разбит Кром¬ велем в 1651 году ж бежал во Францию. После смерти Кромвеля занял королевский престол. 2 Верните мне книгу, Франсуа (франц.). 3 Пожалуйста, мадемуазель Алида, вот она. Этот господин мо-* ряк рассердился из-за славы и красивых стихов нашего замена^ тельного Пьера Корнеля! (франц.). 443

хотя он и представляет нацию, которую принято считать врагом Франции, — с улыбкой произнесла девушка. — Капитан Ладлоу, вот уже месяц, как я ваша должница. Я обещала вам томик Корнеля. Теперь я выполняю обе¬ щание. Когда вы ознакомитесь с содержанием этой книги с тем вниманием, какого она заслуживает, я смею на¬ деяться... — ...услышать оценку ее достоинств? — Я хотела сказать, что надеюсь получить книгу об¬ ратно. Она осталась мне от отца как память о нем, — ровным голосом закончила девушка. — Книги и иностранные языки! — пробурчал олдер¬ мен. — Что касается первого — ладно! Но из языков умные люди должны знать только два — английский и голландский. Ни на каком другом языке нельзя подсчи¬ тать дебет й кредит. И даже прибыль кажется меньше, если счет ведется не на одном из этих языков. Благода¬ рим вас за любезное приглашение, капитан Ладлоу, но вот идет один из мортх людей сообщить, что прибыла моя собственная периагва. Желаю вам счастливого и, как мы говорим о жизни, долгого плавания. Прощайте. Молодой моряк откланялся более вежливо, чем можно было ожидать после отказа олдермена - воспользоваться его судном. Сохраняя полное самообладание, он следил за тем, как они спускались по склону холма, направ¬ ляясь к внешнему заливу, и, лишь когда вся компания скрылась в лесной чаще, дал волю обуревавшим его чув¬ ствам. Он вытащил из кармана томик Корнеля и раскрыл его с нетерпением, которое больше не мог сдерживать. Каза¬ лось, он ожидал прочесть на страницах больше, чем сам автор хотел вложить в них, но, когда он обнаружил между листами запечатанную записку, книга, принадле¬ жавшая некогда мосье де Барбери, упала к его ногам, а записка была развернута так стремительно, словно от нее зависела жизнь или смерть капитана Ладлоу. Удивление — вот, пожалуй, первое чувство, которое овладело молодым моряком. Он читал и перечитывал записку; хватался за голову; невидящим взором обводил землю и море; вновь перечитывал записку; тщательно изучал надпись, которая гласила: «Капитану Ладлоу. Крейсер флота ее величества «Кокетка»; улыбался, что-то бормотал сквозь зубы; казался раздраженным, но вместе 444

с тем и обрадованным; вновь слово за словом перечитал записку и наконец с видом человека, имеющего причины и огорчаться и быть довольным, сунул ее в карман.. Глава VI Ну что, опять сегодня появлялось? Шекспир, «Гамдет» — Лицо человека — вахтенный журнал1 его мыслей, и, судя по лицу капитана' Ладлоу, он находится в прият¬ ном расположений духа, — раздался чей-то голос рядом с командиром «Кокетки», который все еще продолжал разыгрывать пантомиму, описанную в конце предыдущей главы. — Кто там болтает о мыслях и вахтенных журналах и смеет совать нос в мои дела? — яростно воскликнул мо¬ лодой офицер. — Человек, который любит игру мысли и часто цара¬ пал пером на страницах вахтенных журналов, чтобы знать, как следует встречать шквал2, таящийся в тучах или в человеке. Что же касается вмешательства в ваши дела, капитан Ладлоу, то я на своем веку знавал слишком много крупных кораблей, чтобы сворачивать в сторону от первого встречного легкого крейсера. Надеюсь, вы удо¬ влетворены, сэр? Каждый вежливый вопрос имеет право на такой же ответ. Ладлоу с трудом поверил своим глазам, когда, обер¬ нувшись к незваному собеседнику, увидел смелый взор и спокойное лицо моряка, который сегодня утром уже вызвал его негодование. Однако молодой человек сдержал возмущение и приложил все усилия, чтобы превзойти своего собеседника хладнокровием, придававшим внешне¬ му облику незнакомца нечто внушительное, если не вла¬ стное, хотя тот и был ниже его по положению. Возможно, 1 Вахтенный журнал — книга, в которую записываются в хронологическом порядке все достойные примечаний события, как происходящие на судне, так и наблюдаемые с него. 2 Шквал — внезапный сильный порыв ветра. Шквал, сопро-« вождаемый грозой, нередко переходит в шторм. 445

необычность происходящего ошеломила командира крей¬ сера, привыкшего к почтительному отношению со сторо¬ ны тех, кто избрал море своим домом. — Смел тот, кто, не дрогнув, встречает неприятеля; тот, кто вызывающе ведет себя с друзьями, безрассу¬ ден. — А тот, кто не делает ни того, ни другого, умнее обоих, — парировал отважный обладатель индийского шар¬ фа. — Капитан Ладлоу, мы встретились как равный с равным и можем говорить свободно. — Равенство не подходящее слово для людей столь разных положений и обязанностей. — Стоит ли сейчас говорить о положении и обязан¬ ностях? Надеюсь, в должное время мы оба исполним свой долг. Но одно дело, когда капитан Ладлоу прикрыт бортовыми пушками «Кокетки» и перекрестным огнем своих матросов, и другое дело, когда он один на морском утесе, вооруженный только палкой и собственным муже¬ ством. Находясь на судне, он словно рангоут1, поддер¬ живаемый вантами, штагами, брасами и прочим стоячим такелажем; но в нынешнем положении он простой шест, который держится лишь благодаря крепости и качеству своей древесины. Впрочем, судя по всему, вы из тех, кто не боится выходить в одиночное плавание и при более крепком ветре, чем тот, что треплет паруса вон того суденышка в заливе. — Действительно, судну приходится туго! — восклик¬ нул Ладлоу, внезапно теряя интерес ко всему, кроме пе- риагвы, на борту которой находилась Алида со своими спутниками и которая в этот момент вышла из-под при¬ крытия холма на простор Раританского залива. — Что скажете, приятель? Такой человек, как вы, должен раз¬ бираться в погоде. — Женщины и ветер познаются в действии. Любой смертный, дорожащий своим покоем и уважающий сти¬ хии, предпочел бы совершить этот переезд на «Кокетке», а не на пляшущей по волнам периагве; и все же разве¬ 1 Рангоут — все деревянные детали круглого сечения, слу¬ жащие для постановки и несения парусов: мачты, их продолже¬ ния — стеньги, реи, бушприт и т. д. Рангоут поддерживается стоя¬ щим такелажем: снастями, раскрепляющими его с боков и несколь¬ ко сзади — вантами и бакштагами, а опереди в центральной про-> дольной плоскости судна1 штагами. 446

вающиеся на лодке шелка говорят о том, что кое-кто! считает иначе... — Вы удивительно сообразительный человек! — вскри¬ чал Ладлоу, поворачиваясь к незнакомцу. — А также удивительно... — ...нахальный, — закончил тот, видя, что капитан запнулся. — Пусть офицер ее величества не стесняется в выражениях; я всего лишь ноковый 1 или в лучшем слу¬ чае рулевой старшина. — Я не хотел сказать ничего оскорбительного, но ваша осведомленность о моем предложении переправить даму и ее друзей в поместье олдермена ван Беверута на «Кокетке» несколько удивляет меня! — А я не нахожу в вашем предложении ничего уди¬ вительного, хотя с ее друзьями вы любезны совсем из других соображений. Впрочем, когда молодые люди вы¬ сказывают то, что у них на сердце, они не произносят слов шепотом. — Следовательно, вы подслушивали наш разговор! Я уверен в этом, тут очень легко укрыться! Вероятно, сэр, кроме ушей, у вас есть еще и глаза? — Признаюсь, я видел, как изменилось выражение вашего лица, словно у члена парламента, по знаку мини¬ стра вступающего в сделку с совестью, когда вы столь тщательно исследовали клочок бумаги... — ...содержание которой вам неизвестно! — В которой, мне думается, содержится приказание частного свойства, исходящее от дамы слишком кокетли¬ вой, чтобы принять ваше приглашение совершить переезд на корабле того же названия. — Клянусь небом, малый прав в своей необъяснимой дерзости! — пробормотал Ладлоу, принимаясь шагать взад-вперед в тени дерева. — Слова и дела девушки про¬ тиворечат друг другу, и я, глупец, обманулся ими, словно молоденький мичман, только-только оторвавшийся от ма¬ тушкиной юбки. Послушайте, мистер... э-э... Надеюсь, у вас есть имя, как у всякого морского бродяги? — Да. Когда меня зовут достаточно громко, я отзы¬ ваюсь на кличку Том Румпель. 1 Ноковый — матрос, работающий на ноке, то есть olкoнeч^ ности рея. Ш

— Что ж, мистер Румпель, такой способный моряк должен быть рад служить королеве. — Если бы не мой долг перед тем, кто имеет преиму¬ щественное право на мою службу, ничто не было бы мне более приятно, чем протянуть руку помощи царственной леди, терпящей бедствие. — Кто лее имеет в этом королевстве больше прав, чем ее величество? — удивился Ладлоу, привыкший с почте¬ нием относиться к королевской власти. — Я сам. Когда наши цели совпадают, никто охотнее меня не разделит компанию с ее величеством, но... — Ваши шутки заходят слишком далеко, сэр! — пе¬ ребил Ладлоу. — Вам следовало бы знать, что я имею право силой заставить вас служить ее величеству, не входя с вами в какие-либо переговоры. И знайте, что, несмотря на вашу прыть, мне ничего не стоит принудить вас к этому. — Нужно ли доводить наши отношения до крайно¬ сти, каиитан Ладлоу? — заметил незнакомец после недол¬ гого раздумья. — Если сегодня я ускользнул от вас, то, может быть, сделал это ради того, чтобы по собственному желанию, а не по принуждению подняться на борт ва¬ шего корабля. Мы здесь одни, и ваша честь не сочтет меня хвастуном, если я скажу, что хорошо скроенному и деятельному человеку, который от топовой корзины до киля имеет шесть футов, не может понравиться, чтобы его тащили против воли, словно ялик, привязанный к корме корабля. Я моряк, сэр, и, хотя океан мой дом, я никогда не осмелюсь выйти в море без соответствующего оснащения. Взгляните с этого утеса и скажите, видите ли вы, помимо крейсера ее величества, какой-нибудь другой корабль, который пришелся бы по вкусу моряку дальнего плавания. — Уж не хотите ли вы сказать, что явились сюда для того, чтобы наняться на службу? — Именно так. И, хотя мнение рядового матроса мо¬ жет ничего не значить в ваших глазах, вам приятно бу¬ дет услышать, что, сколько бы я ни смотрел отсюда в море, я не увидел бы более красивого и быстроходного корабля, чем тот, которым командуете вы. Такому опыт- пому моряку, как вы, капитан' Ладлоу, не нужно объяс¬ нять, что, когда человек принадлежит самому себе, он разговаривает иначе, чем когда запродает себя короне« 448