дамбами, и наше путешествие будет не опаснее поездки по каналу! — Тем лучше, — пробурчал Купидон, проникнутый искренней заботой о своем хозяине. — Куда спокойнее путешествовать по суше, когда у человека столько добра, как у массы Олоффа. Однажды утонул паром с кучей людей, и никто из них не выплыл рассказать, что он при этом пережил... — Ты что-то путаешь, старый! — перебил негра олдер¬ мен, бросив тревожный взгляд на своего молодого прия¬ теля; — Я прожил пятьдесят четыре года и что-то не при¬ помню такого бедствия. — Удивительно, как забывчива молодежь! Тогда уто¬ нуло шесть человек. Двое янки, француз из Канады и бедная женщина из Джерси. Все очень жалели бедную женщину из Джерси! — Все-то ты выдумываешь, Купидон! — поспешно во¬ скликнул олдермен, который был силен в счете. — Двое янки, француз и женщина из Джерси — это всего-навсего четверо! — Ну, значит, янки был один! Только все онй уто¬ нули, это я знаю потому, что на том пароме у губернатора погибла его лучшая упряжка. — Старик прав! Я, как сейчас, помню это несчастье с лошадьми. Смерть правит миром, и никто не избежит ее косы, когда придет назначенный час! Но сегодня нам не¬ чего опасаться, и мы можем начать путешествие с радост¬ ными лицами и легким сердцем; Отправимся? У Олоффа ван Стаатса, или патрона Киндерхука, как его почтительно величали в колонии, не было недостатка в твердости духа. Напротив, как большинство потомков голландцев, он отличался невозмутимостью и упрям¬ ством. Причина только что происшедшей стычки между его другом и рабом заключалась в различии их взглядов на вещи: один проявлял почти родительское беспокойство за жизнь своего хозяина, другой имел особые основания желать, чтобы молодой человек не отказывался от своего намерения совершить путешествие через залив. Ни тот, ни другой не принимали в расчет желания и характер са¬ мого патрона. Знак негритенку, несшему его портплед, как бы извещал о непреклонном решении ван Стаатса трогаться в путь и сразу положил конец спору. 408

Купидон оставался на крыльце до тех пор, пока его хозяин не скрылся за углом; затем, покачивая головой, полный недобрых предчувствий, свойственных невежест¬ венным и суеверным душам, он загнал в дом черноко¬ жую мелюзгу, высыпавшую на порог, и тщательно запер за собой двери. Насколько оправдались предчувствия старого негра, будет видно из дальнейшего повество¬ вания. Широкая улица, на которой жил Олофф ван Стаатс, была всего в несколько сот ярдов длиной. Одним концом она упиралась в крепость, другим — в невысокий часто¬ кол, именуемый городской стеной и служивший защи¬ той против набегов индейцев, занимавшихся в те вре¬ мена охотой и даже обитавших в южных графствах ко¬ лонии. Нужно быть хорошо знакомым с историей развития города, чтобы узнать в этом описании величественный проспект, простирающийся на целую лигу1 через весь остров. Именно по этой улице, которая и тогда звалась Бродвеем, наши путешественники, непринужденно бесе¬ дуя, направились в нижнюю часть города. — На вашего Купидона можно оставить дом, когда отправляешься в поездку, патрон, — заметил олдермен, как только они сошли с крыльца. — Он словно амбарный замок: имея такого сторожа, можно спать спокойно. Жаль, что я не поручил этому честному старику ключи от конюшни. — Мой отец говорил, что ключи лучше всего хранить под подушкой, — невозмутимо изрек владелец сотни, ты¬ сяч акров. — Ах, Каиново отродье! Смешно ожидать, чтобы на кошке вырос куний мех. Так вот, мистер ван Стаатс, по пути к вам я встретил экс-губернатора; кредиторы разре¬ шили ему дышать свежим воздухом в тот час утра, когда назойливые зеваки еще не продрали глаза. Надеюсь, пат¬ рон, что вам повезло и вы успели получить свои деньги до того, как этот человек впал в монаршью немилость? — Мне повезло в том, что я никогда не ссужал его деньгами. — Тем лучше! Бесплодное помещение капитала, не иначе. Огромный риск и никакого возмещения. Мы бесе¬ 1 Л и г а (сухопутная) — 3 милж, 4,83 километра. 409

довали с ним на различные темы и среди прочего осмели¬ лись коснуться и ваших сердечных притязаний на мою племянницу. — Какое дело губернатору до намерений Олоффа ван Стаатса или склонностей мадемуазель де Барбери? — сухо спросил патрон Киндерхука. — Мы и не разговаривали об этом в таком духе. Ви¬ конт был откровенен со мной, и, если б он не завел раз¬ говор за пределы благоразумия, 1^ы могли бы прийти к более счастливому завершению нашей беседы. — Рад, что вы вовремя остановились. — Виконт перешел на личности, а это не может прий¬ тись по вкусу благоразумному человеку. Но, между про¬ чим, он сообщил, что «Кокетка», возможно, получит при¬ каз крейсировать у Вест-Индских островов! Мы уже упоминали о том, что Олофф ван Стаатс был красивый, представительный молодой человек круп¬ ного сложения; весь его облик свидетельствовал о том, что он истинный джентльмен. Хотя он и был британским подданным, однако по характеру, чувствам и взглядам его скорее можно было счесть за голландца. При упоми¬ нании о своем сопернике он покраснел, хотя было неяс¬ но, что явилось причиной его волнения — гордость или досада. — Если капитан Ладлоу предпочтет крейсировать в Вест-Индии, вместо того чтобы охранять наши берега, я надеюсь, его желание будет удовлетворено, — последовал осторожный ответ. У него громкое имя, но пустые сундуки, — сухо заметил олдермен. — Мне кажется, если попросить адми¬ рала направить столь достойного офицера туда, где он сможет отличиться, капитан будет лишь благодарен за это. Флибустьеры1 принялись совершать налеты на тор¬ говцев сахаром и начинают беспокоить даже французов на юге. — Говорят, капитан Ладлоу храбрый командир. — Терпение и спокойствие духа! Если вы желаете добиться успеха у Алиды, вам нужно действовать более 1 Флибустьеры — морские разбойники XVII — начала XVIII века, с 1630 года утвердились на Гаити; использовались Англией и Францией для борьбы с Испанией для колониальных захватов; занимались грабежом торговых судов. 410

решительно. У нее темперамент француженки, медлитель¬ ность и молчаливость вам не помогут. Сам Купидон устроил эту поездку в «Сладкую прохладу», и я надеюсь, что вы с Алидой вернетесь в город в такой же дружбе, ка¬ кая связывает штатгальтера1 и члена законодательного собрания, помирившихся после стычки по поводу годового ассигнования. ^ Успех этого дела очень близок моему... ^ Молодой человек умолк, словно удивляясь собственной болтливо¬ сти, и, воспользовавшись тем, что его туалет был совер¬ шен в спешке, сунул руку под жилет, прикрыв широ¬ кой ладонью ту часть тела, которую поэты отнюдь не вос¬ певают как местопребывание страстей. •*- Если вь1 имеете в виду желудок, сэр, вы не будете разочарованы, — подхватил олдермен несколько более су¬ рово, чем позволяла присущая ему осторожность. — Наследница Миндерта ван Беверута не бесприданница. Мосье Барбери, закрывая гроссбух своей жизни, отнюдь не забыл уделить должное внимание балансу... Ах, черти! Паромщики отваливают без нас! Беги вперед, Брут, и вели им обождать! Негодяи, никогда не трогаются во¬ время! То отправляются, когда я еще не готов, то застав¬ ляют жариться на солнцепеке, словно я какая-нибудь вя¬ леная рыба! Точность — душа торговли, и я не люблю ни приходить раньше времени, ни опаздывать. Так жаловался почтенный бюргер, во всех случаях стре¬ мившийся приспосабливать поступки других к своим соб¬ ственным, вместе со своим спутником поспешая к мед¬ ленно трогавшемуся судну, на которое они должны были сесть. Краткое описание местности представит несомнен¬ ный интерес для поколения, которое можно назвать но¬ вым по отношению к тому времени, о котором идет рас¬ сказ. Глубокая и узкая бухта врезалась здесь в остров, вдаваясь в сушу примерно на четверть мили. На обоих ее берегах стояли ряды домов, точно так же как вдоль кана¬ лов в Голландии. Улица эта изгибалась, сообразуясь с очертаниями бухты, словно серп молодого месяца. Дома, стоявшие на ней, типично голландского типа — низкие, 1 Штатгальтер — титул носителя верховной власти в Ни¬ дерландах с XVI века по 1795 год, то же главный судья в Объеди-» ненных провинциях Нидерландов. 411

угловатые, необыкновенно опрятные, — были обращены фасадом на улицу. У каждого — уродливый и неудобный вход, называемый крыльцом, флюгер, слуховые окна и зубчатые стены. К коньку крыши одного из домов был прикреплен небольшой железный шест, с которого свисала маленькая лодка из того же металла — знак того, что в доме этом живет перевозчик. Врожденная привязанность к судоходству по искус¬ ственным и узким каналам, возможно, побудила здешних бюргеров сделать это место тем пунктом, откуда суда по¬ кидали город, хотя две протекавшие тут реки, обладав7 шие всеми преимуществами широкого, без всяких помех водного пути, предоставляли куда более удобные места для этой цели. С полсотни негров уже высыпали на улицу. Окуная метлы в воду, они спрыскивали тротуары и мостовую пе¬ ред домами. Эта необременительная, но ежедневная обя¬ занность сопровождалась буйными вспышками остросло¬ вия и веселья, в котором принимала участие вся улица, как бы охваченная единым радостным, безудержным порывом. Этот беспечный и шумный люд переговаривался ме¬ жду собой на голландском языке, уже сильно подпорчен¬ ном английскими речениями и отдельными английскими словами; возможно, именно это натолкнуло потомков первых колонистов на мысль, будто английский язык является всего лишь местным говором голландского. Мне¬ ние это, весьма сходное с тем, которое высказали некото¬ рые начитанные английские ученые относительно пла¬ гиата континентальных писателей, когда они впер¬ вые углубились в их произведения, однако, не вполне верно; язык Англии оказал влияние на диалект, о котором мы говорим, в той же мере, в какой тот, в свою оче¬ редь, почерпнул из чистых источников голландской школы. Время от времени какой-нибудь суровый бюргер в ночном колпаке высовывался из верхнего окна и прислу¬ шивался к варваризмам, отмечая про себя переходящие из уст в уста колкости и остроты с невозмутимой серьез¬ ностью, на которую никак не влияло легкомысленное ве¬ селье негров. Так как паром отчаливал очень медленно, олдермен со своим спутником успели ступить на него прежде, чем 412

были отданы швартовы1. Периагва2, как называлось та¬ кого рода судно, сочетала в себе характерные особенности европейских и американских судов. Длинное, узкое и остроносое, словно каноэ3, это плоскодонное судно было приспособлено для мелководья Нидерландов. Двадцать лет назад великое множество судов, подобных описан¬ ному, бороздило наши реки, и даже теперь можно часто видеть, как две высокие, лишенные вантов мачты с сужи¬ вающимся кверху парусом клонятся, словно тростник на ветру, когда периагва приплясывает на волнах залива. Существует большое разнообразие периагв, лучших, чем описанная, хотя она по праву может быть отнесена к наиболее живописным и замечательным судам этого типа. Тот, кому доводилось плавать вдоль южного берега Зунда, часто должен был видеть такое судно, о котором мы рассказываем. Его легко узнать по длинному корпусу и мачтам, не имеющим вант, поднимающимся над ним словно два высоких прямых ствола. Когда окидываешь взором высокие вздымающиеся паруса, благородные, уве¬ ренные линии корпуса и видишь сравнительно сложное оснащение суденышка, которым легко управляют двое сноровистых, бесстрашных и знающих свое дело матро¬ сов, все это вызывает восторг, подобный тому, какой вну¬ шает зрелище античного храма. Обнаженность и простота конструкции в соединении с легкостью и стремительно¬ стью хода придают периагве величественный вид, не вя¬ жущийся с ее столь будничным назначением. Несмотря на исключительные навыки в навигации, ранние поселенцы Нью-Йорка были значительно менее смелые мореплаватели, чем их нынешние потомки. При спокойной, размеренной ’жизни, которую вели бюргеры, им не часто приходилось пересекать залив. Людская па¬ мять* и поныне хранит воспоминание о том, что переезд из одного главного города королевской провинции в дру¬ гой .был целым событием, нарушавшим спокойствие дру¬ 1 Швартовы — тросы, при помощи которых швартуют судно, то есть крепят его к причалу. 2 Периагва — одно- или чаще двухкорпусное судно типа катамаран, длиной до десяти — двенадцати метров. Вооружалось обычно двумя мачтами с косыми рейковыми парусами. Уже во время действия романа выходило из употребления. 3 Каноэ — в те времена легкое гребное судно североамери¬ канских индейце®, часто неправильно называемое пирогой. 413

зей и близких и вызывавшим тревогу у самих путеше№ венников. Об опасностях, подстерегающих их в Таппан- зее, как до сих пор называют один из самых широких рукавов Гудзона, часто рассказывали жены колонистов, и всякий раз они словно о чуде говорили о том, как пере¬ секли этот проток; та из них, которая чаще других про¬ делывала этот рискованный путь и оставалась целой и невредимой, считалась своего рода «амазонкой моря». Глава III Однако этот малый меня утешил: он отъявленный висельник, а кому суждено быть повешенным, тот не утонет. Шекспир, «Буря» Как уже говорилось, наши путешественники подня¬ лись на борт, когда периагва отходила. Хотя перевозчик и ожидал патрона Киндерхука и олдермена ван Беверута, но, как только течение изменилось, он отошел, желая тем самым показать свою независимость, столь привлекатель¬ ную для людей его положения, и подтвердить справед¬ ливость поговорки, что «время и прилив никого не ждут». И все же он действовал осмотрительно и, отчаливая, об¬ ращал особое внимание на то, чтобы не создать серьезного неудобства для столь важного и постоянного клиента, ка¬ ким был олдермен. Как только оба пассажира погрузи^ лись, швартов был взят на борт, и экипаж деятельно принялся за работу, направляя суденышко к устью бухты. На носу периагвы сидел негритенок, свесив ноги по‘ обе стороны форштевня и изображая недурное подобие носо- вого украшения. Надув, словно Эол 1, лоснящиеся щеки и сверкая от восторга черными глазами, мальчишка что было мочи трубил в большую раковину, продолжая пода¬ вать сигнал отправления. — Умолкни, горлан! — вскричал олдермен, стукнув мальца по выбритому затылку рукояткой, трости. — С та¬ кими легкими, как у тебя, можно заглушить тысячу 1 Эол — в греческой мифологии повелитель ветров.. 414

хвастливых трубачей! Ну, а вы что скажете, хозяин? Так-то вы поджидаете своих пассажиров! Невозмутимый паромщик, не вынимая изо рта трубки, показал на пузыри, влекомые течением к выходу из бух¬ ты, — явное доказательство начавшегося отлива. — Какое мне дело до ваших приливов и отливов! — раздраженно воскликнул олдермен. — Нет лучшего хро¬ нометра, чем глаза и ноги пунктуального человека. Уйти, не дождавшись, — все равно что мешкать, завершив дело. Имейте в виду, сударь, вы здесь не единственный пере¬ возчик! И посудина ваша не чудо быстроходности. Осте¬ регайтесь! Хоть по натуре я человек покладистый, но умею дать отпор, если этого требуют интересы общества! Паромщик довольно равнодушно отнесся к нападкам на его личность, но высказать недоверие к достоинствам периагвы для него было все равно что обидеть подза¬ щитного, чья судьба всецело зависит от его красноречия. Поэтому он вынул изо рта трубку и возразил олдермену с той непринужденностью, с какой упрямые голландцы обычно отвечают обидчику, независимо от общественного положения и личных качеств последнего. — Черт возьми, олдермен! — прорычал он. — Хотел бы я видеть в Йоркском заливе судно, которое сумело бы по¬ казать корму моей «Молочнице»! Лучше бы мэр и муни¬ ципальные советники научились по собственному жела¬ нию управлять приливами и отливами! Хорошенькие водовороты они устроили бы нам в гавани — ведь каждый думает только о своем благе! Облегчив душу, он сунул в рот трубку с видом чело¬ века, считающего себя достойным победных лавров, неза¬ висимо от того, получит он их или нет. — Бессмысленно спорить с этим упрямцем, — про¬ бормотал олдермен себе под нос, осторожно пробираясь между корзинами с овощами, бочками с маслом и про¬ чими грузами на корму, где находилась его племянни¬ ца. — Доброе утро, Алида. От раннего пробуждения твои щечки —г настоящий цветник, а от чистого воздуха «Слад¬ кой прохлады» даже твои розы расцветут еще болео пышно. От этого приветствия отходчивого бюргера лицо де¬ вушки зарделось больше обычного. Его ласковый голос свидетельствовал о том, что почтенный бюргер был не .чужд сердечных привязанностей. В ответ на низкий по¬ 415