Выждав немного, пока стихнет агония, Оргин поспешно нагнулся к трупу и снял у него с пояса походный кошель графа и оба кошеля с золотом, развязал, присвистнул, глядя на золото, и все побросал в одну из пустых сумок. Потом слуга спустился к себе, где забрал еще кошелек, отданный за выполненную работу, после чего пошел на конюшню. Там он оседлал одну из лучших лошадей и покинул замок.

«Вот я уже два года в этом мире, – думал Сергей. – Вырос от мальчишки, драющего полы в трактире до герцога. Почти как в сказке. Почему же так неуютно и тоскливо? Почему временами на эти красоты за окном не хочется смотреть? Мне в жены суют красавицу-принцессу, а я от такой чести готов завыть. Как хочется все бросить к черту и куда-нибудь уехать, прихватив с собой достаточно золота, чтобы больше никогда не мыть захарканные полы за миску каши! Чтобы ни за кого не отвечать, кроме себя самого, любить ту, к которой лежит сердце, и растить своих детей, если они у меня здесь когда-нибудь будут. А еще хочется взять почитать «Полдень» Стругацких, включить телевизор и посмотреть мультики или просто мыться под душем. Как же мне надоела кровь, надоели тренировки с остро заточенной полосой стали, которой так легко и удобно отсекать куски человеческой плоти! Сами люди здесь во многом совершенно другие. Слава богу, хоть религиозного фанатизма здесь нет или, по крайней мере, я его не видел».

– Что ты здесь сидишь такой грустный? – спросила Лани, садясь рядом с ним на кровать. – Это из-за Леоры?

– Нет, не из-за нее. Точнее, не только из-за нее. Когда-нибудь я тебе все расскажу, пока еще нельзя: в тебе ничего долго не держится. Не обижайся, ты одна из очень немногих людей, ради которых стоит жить.

– А может, ну ее, эту принцессу? – предложила Лани, заглянув ему в глаза. – Я скоро сама вырасту. Через три года поженимся и никто другой тебе уже не будет нужен!

– Я тебя воспринимаю только как сестру. К тому же, пока ты вырастешь, я успею постареть.

– Врешь ты все! – насупилась Лани. – Ты меня только на шесть лет старше. Не хочешь жениться – так и скажи! Тебе, наверное, принцесса милее, за ней и скучаешь. А я дура села его утешать!

– Дело даже не в женитьбе, – попытался он объяснить сестре. – Здесь совсем другая жизнь и другие люди, во многом отличные от тех, кого я знал дома. Они не то чтобы лучше или хуже, они просто другие, и к этому трудно привыкнуть. Мне здесь почти никто не интересен, да и я сам…

– Глупости говоришь! – возразила сестра. – Не нужен ему никто! Да ты только и делаешь, что заботишься о людях! Вот взять, к примеру, моего отца. Он был незлым человеком, но никогда не стал бы возиться с беженцами. Будет больше разбойников? Значит, на рудниках появятся каторжане. Знаешь, как к тебе слуги относятся? При моем отце отраву бы тоже, скорее всего, не взял ни один из поваров. Но не взяли бы из боязни. А твой повар не взял потому, что не хотел приносить тебе горе! А пятьдесят золотых для него – это огромная сумма! Считай, что ты своим отношением к людям спас Леору. Ее накормили бы корхой, уложили в каретный ящик, и вывезли карету на ремонт. И ничего бы твои гвардейцы не увидели. А потом тебе бы прислали сначала ее уши, потом глаза… Ой, извини. Это Джок говорил, что, когда крадут для мести, обычно возвращают по частям. Тебя и солдаты любят, и офицеры. Если бы ты не додумался сжечь те двадцать тысяч сатхемцев, они превратили бы Ордаг в развалины. Представляешь, сколько людей бы погибло? А женщины…

– Стоп! – оборвал он ее. – Давай не будем о женщинах. Считай, что ты меня утешила, и я понял, какой весь из себя замечательный. Ты с сыном Севоржей играешь?

– А чего с ним играть? Ему еще только пять лет! С ним возится Белла, а я с Ласом играю. Вчера он начал насмехаться над борьбой! Он будет с мечом, а я могу заниматься танцами. Я рассердилась и на спор его уложила носом в ковер три раза.

– А он?

– Притащил свой тренировочный меч из дерева и начал им от меня отмахиваться, так я его еще два раза уложила с мечом. Второй раз, правда, он меня слегка зацепил. А меня Инна с мечом учить не хочет, учит только работать с кинжалом и бросать ножи. Они у меня, знаешь, как втыкаются?

– Не знаю, потом как-нибудь покажешь.

– Ты точно больше не грустишь? Тогда я побегу к Ласу!

– Почему вы до сих пор живы? – спросил Мехал вернувшегося из плена офицера конвойного отряда. – Все ваши подчиненные погибли, а вы вернулись, как ни в чем не бывало!

– Вы можете в любой момент исправить эту ошибку, ваше величество, – спокойно ответил офицер. – От меня ровным счетом ничего не зависело. Мне в голову по касательной ударил болт, сбросив с седла. Отряд выкосили быстро, я еще не успел очухаться. А потом плен. С завязанными руками не очень-то побегаешь. Когда перед уходом всех перебили, я уже тоже простился с жизнью, но немного поспешил. Меня подвели к молодому человеку лет семнадцати-восемнадцати, который оказался герцогом Аликсаном. Он сказал, что оставит мне жизнь, если я передам вам его послание. Я посчитал, что полезнее умереть в бою, унеся жизни врагов, чем по-глупому подставлять свою шею и согласился.

– И что же мне велел передать мой враг?

– То, что он нас всех считает не противниками, а преступниками, за то, что мы по-вашему приказу творили с мирным населением в Парнаде. Он потому и в плен никого не берет.

– Это все?

– Нет. Он просил передать, если вы попробуете опять отыграться на населении, он сделает все, чтобы на этот раз война перекинулась на нашу территорию, и на ней будет действовать так же, как вы здесь. И еще сказал, что если вы хоть раз осмелитесь поднять руку на его близких, можете сразу же прощаться со своей дочерью. Он на нее управу найдет. Теперь все.

– Как они действовали?

– Мой отряд перебили, устроив засаду. Их было в два раза больше и у каждого арбалет. Нас, собственно, первым же залпом выкосили, потом только добивали раненых. Из лошадей не ранили ни одну, и всех забрали с собой. А в города уже ехали на наших конях в мундирах и с оружием. И люди, которые чисто говорили по-нашему, у них были.

– Наверняка купцы! – скрипнул зубами король. – Сучье племя! Не зря мы всех их купцов у себя посадили на кол! Значит, вы бы хотели умереть в бою?

– Я бы имел желание жить подольше и унести с собой побольше врагов, – ответил офицер королю. – Но уж если умирать, то лучше в бою.

– Я передумал, – сказал король. – Вина ваша не так уж велика, и вы мне оказали услугу. Я вас прощаю, а вину искупите в бою.

– Дорогой, ты почему сегодня не в духе? – спросила за завтраком жена герцога Олена Марди. – Или плохо приготовлено мясо?

– Меня вынуждают отправить помощь Рошти. Представляешь? Передали письмо за подписью четырех герцогов и короля. Если я срочно не приведу помощь, они меня сменят. Причем король подписал то, что написали его противники!