– В чем дело, Ншан? – раздался голос в динамике. – Вы что там, шутки шутите? Местами поменялись, что ли?

Ншан вздрогнула.

– Не понимаю, о чем вы? – сказала она, отдернув руку.

– Соберись. Сосредоточься. И начни сначала.

Ншан поднесла руку к прежнему месту, закрыла глаза, представляя, как вся ее внутренняя энергия устремляется к ладони, изливаясь на Тамару горячим целительным потоком. Во время таких сеансов контакт с телом пациента обычно устанавливался мгновенно – ее ладонь начинала принимать покалывания, пульсации, холод или тепло, что и позволяло ей ставить безошибочный диагноз. Увы. На сей раз она не ощущала абсолютно ничего.

– Попробуй еще раз, - потребовал озадаченный голос.

– Нет! – Ншан решительно убрала руку, для надежности спрятав ее за спину. Выйдя из камеры, она встала за спиной Симона Симоновича. Остановленный кадр на дисплее тепловизора сохранял очертания торса Тамары и контуры ее руки в голубовато-зеленоватом цветовом диапазоне. Голубовато-зеленоватом! А в прошлых экспериментах она слышала о совсем иной гамме цветов. Экран тепловизора наглядно и безжалостно зафиксировал ее позор.

– Как ты это объяснишь? – Симон Симонович смотрел выжидательно.

– Отмените эксперимент, – потребовала Ншан. – Я не в форме сегодня.

– Но все готово к съемке, – запротестовал Артур. – Установлены камеры и свет. А мы только впустую гоним пленку. Каждый съемочный день стоит денег, Ншан.

– Да оставьте вы меня в покое! – Она стремительно вышла, хлопнув дверью.

– Ничего не поделаешь – феномен! Все они неуправляемы, непредсказуемы и своенравны. – Симон Симонович беспомощно развел руками. – А чтобы не запороть съмочный день, можете, если хотите, сделать монтаж, показав ее прошлые термограммы.

Ншан предстояло опозориться вторично, когда Артур настоял на сеансе прорицания. В квартиру впустили случайную пациентку, слишком настойчиво домогавшуюся приема. Ею оказалась полноватая немолодая женщина с бегающими недобрыми глазами и суетливыми манерами. Войдя в гостиную, она враждебно покосилась на съемочную группу:

– А это еще зачем?

– Здесь снимается фильм о феномене Ншан, - вежливо объяснил ей Артур. – Прием посетителей в связи с этим временно остановлен. Мы впустили вас только как участницу эпизода. Но если вас это не устраивает, мы пригласим кого-нибудь другого. А вы подождете, когда Ншан возобновит прием.

– Но...

– Соглашайтесь, - опередил ее возражения Артур. – Вы попадете на экран. Войдете в историю, так сказать.

– Да не нужны мне ни экран, ни ваша история! Может у меня свои... личные секреты, которые я могу доверить только ей, - женщина ткнула пальцем в сторону Ншан. – Зачем о них трубить на весь мир.

– Ладно, - сказал оператор. – Вас мы снимать не будем. И демонстративно отошел от камеры.

– Вот так-то лучше. И пусть все посторонние из комнаты выйдут, - потребовала строптивая посетительница. – Нечего из меня цирк устраивать.

– Как скажете, мадам. – Артур тоже сделал вид, что соглашается. – Только вы тут поскорее... У нас работа не ждет. – И, выразительно посмотрев на остальных, вышел первым, попутно нажав на магнитофоне на клавишу «play».

Осветители, оставив юпитеры включенными, последовали за ним.

– Я только камеру отключу, - сказал оператор, запуская ее. И тоже удалился. Негромкая музыка лившаяся из магнитофона, заглушала стрекот аппарата.

Устроившись на кухонных табуретах, они прислушались – посетительница не скандалила, значит сработало.

Сильвии не было дома. С прозрением дочери она получила своего рода свободу, и теперь стала больше времени уделять внукам, подолгу задерживаясь то у одного сына, то у другого.

– Некрасиво как-то получается, - засомневался Артур. – Женщина не хочет, чтобы ее снимали. И ее можно понять. А мы вроде как обманываем ее, подслушиваем, а потом еще и растиражируем.

– Не боись, - успокоил его оператор. – Я так поставил мезансцену, что она окажется спиной к объективу. Ведь нам нужно показать за работой Ншан, а не ее.

Увы, показывать не нужно было ни ту, ни другую.

– Ну вот мы и одни, - удовлетворенно заметила женщина. – Давай, милая, помогай! Беда у меня.

– Какая беда? – не подумав, спросила Ншан.

– Какая... – передразнила ее пациентка. – Ты же ясновидящая. Ты мне и расскажи, какая. А я послушаю.

– Тогда помолчи, пожалуйста, - потребовала Ншан и попыталась настроиться на нее и ее проблемы.

Обычно она проговаривала вслух первое, что возникало в ее мозгу, независимо от ее собственных мыслей и воли. И никогда не ошибалась. Ншан попыталась избавиться от мыслей. Подождала. Но на ум ничего не приходило. Не возникло ни картин, ни образов, ни той особой уверенности в своем всесилии. Она испугалась. Но сдаваться не спешила. Скрывая растерянность, Ншан внимательно всмотрелась в сидевшую напротив женщину и попыталась рассуждать логически: