Наконец она заметила их – две жалкие, насквозь промокшие фигурки, прижавшиеся к стволу дерева, спиной к ней. Будто разом окаменев изнутри, девушка увидела, как небесная огненная змея вонзается в дерево, расщепляя его надвое, как вздымается к черному небу факел огня, мгновенно обугливая ствол. А под ним, на затопленной водой земле два бездыханных девичьих тела.

Сорвавшись с места со скоростью, недоступной в обычном состоянии, она бросилась к подружкам и с нечеловеческой силой отшвырнула их в стороны. Обе пробками вылетели на аллею.

– Бегите отсюда! Живее! – властно крикнула она им в спины. – Прочь из сквера!!! – И прежде, чем они успели оглянуться, чтобы понять, кто налетел на них будто шквал, отпрыгнула в высокий кустарник.

В следующий миг оторопело застывшим девочкам показалось, что небо рушится на их головы. С разрывающим нутро и барабанные перепонки грохотом сверкнула молния – такая яркая, что все вокруг стало молочно-белым – и вонзилась в то самое дерево, под которым они только что стояли. Дерево раскололось надвое и занялось пламенем.

Взглянув друг на друга круглыми от ужаса глазами, девочки со всех ног пустились наутек.

Гроза же, будто только для того и налетевшая, чтобы совершить свое черное дело, разом утихла, глухо ворча и ухая где-то за горизонтом. Небо уже не наваливалось всей своей тяжестью на землю, а ветер умчался вслед за грозой, оставив в покое истерзанные деревья.

Перешагивая через бурелом, девушка выбралась из своего укрытия и направилась в противоположную сторону от той, куда умчалась сестра с подругой. Пенный поток, бегущий по аллее, доходил ей до щиколоток. Насквозь промокшие и отяжелевшие босоножки повисли на ногах гирями, мешая идти. Не долго думая, она сняла их. Настроение сразу улучшилось. Шлепать по лужам босиком было куда легче и приятнее.

А тут еще проглянуло солнышко, разом преобразив истерзанную, пришибленную дождем и ветром природу. Мокрые листья украсились хрустальными подвесками, в которых плясали, перемигиваясь, солнечные зайчики. Мрачные серые лужи превратились в лучезарные зеркала, и теперь уже облака бежали не только над головой, но и под ее ногами. Она бодро и весело вышагивала по этим зеркалам, давя их голыми пятками, разбивая в мирриады осколков-брызг. Вода все еще сбегала тонкими струйками с ее волос по мокрому, прилипшему к телу платью, но она не замечала этого.

На душе у девушки было светло и радостно, потому что ее младшая сестренка вернется сегодня домой живой и невредимой. Потому что совсем уже скоро она станет взрослой и выйдет замуж за Степу. Они постараются как можно реже говорить о ней между собой, прекрасно понимая, что именно его первая трагическая любовь свела и объединила их. А потом у них родится дочка, которую они, как само собой разумеющееся, назовет ее именем.

Умчавшись мыслями в будущее, девушка не заметила, что сквер давно кончился, и она уже идет босиком по улице. Радость, переполнявшая ее, вырвалась наружу. Ей захотелось петь, дурачиться и плясать, как в детстве, смешно, по-папуасски размахивая руками. Она сделала пируэт на одной ноге и, поскользнувшись, шлепнулась в лужу, весело рассмеявшись над своей неуклюжестью. Из окон и подворотен послышались смешки. Прохожие, только начавшие выползать из своих укрытий и тщетно выискивавшие не залитое водой пространство, одаривали ее осуждающими взглядами. Девушка не обращала на них внимания.

Сидя чуть ли не по пояс в воде, она с наслаждением вдыхала полной грудью озоновую свежесть воздуха, звенящего прозрачной, девственной чистотой, аромат цветов, резко усилившийся после дождя, любовалась жемчужно-белыми, распластанными в лужах облаками, поднимавшимся от земли паром. Природа, а вместе с ней и сама Жизнь, прекрасная и неповторимая, полная ароматов и красок, улыбалась ей.

– Дочка, вставай, милая, - окликнула ее сгорбленная старушка, с опаской переходившая улицу. – Нельзя тебе в холодной воде сидеть. Ты ж будущая женщина. Застудишься, рожать не сможешь.

– Мне можно, бабуля. Мне все теперь можно, - отозвалась девушка, сразу погрустнев.

Но старушку послушалась. Выбралась из лужи и поспешила домой, чтобы успеть до прихода Тиграна ликвидировать следы непредвиденного приключения. Ее босоножки так и остались лежать на дне лужи.

А дома (Как странно и как радостно ей было считать дом Тиграна хоть временно, но своим) спеша наверстать упущенное время, она орудовала кухонным ножом и нечаянно порезала палец. Забыв про готовку, девушка с изумлением и восторгом следила за тем, как алые капельки крови, переполняясь через края пореза, стекают на ее ладонь. Промокнув ранку салфеткой, она продолжала внимательно изучать порез. Понюхала кровь, лизнула – соленая! Но тут пятно на салфетке начало бледнеть и исчезать на ее глазах. Еще мгновение, и салфетка была снова абсолютно чистой, разве что немного помятой.

Оторвавшись от созерцания салфетки, девушка с опаской перевела взгляд на палец – никакого пореза не было и в помине. Ей вспомнились воробьи на подоконнике, самым бессовестным образом игнорировавшие ее присутствие. Разом сникнув и помрачнев, она сама сделалась похожей на нахохлившегося воробышка. День был необратимо испорчен.

Девушка побрела в спальню, чтобы еще раз взглянуть на то, что она называла своим телом. Из зеркала на нее укоризненно глянуло бледное, потерянное существо с безвольно опущенными руками.